|
Кажется, фенотипическое разнообразие при едином генокоде было излюбленной забавой гения генетики. Здесь базовой формой стал лишайник с разнообразными слоевищами: от толстых подушек до путаницы отростков либо побегов в метр высотой, похожих на дубинки, во всех оттенках зеленого и оранжевого, связанных между собой грибницей, – словно рисунок, созданный без отрыва карандаша от бумаги. Мох заполнял пол от стены до стены. Его ковер разрывали только глыбы черных силикатов, добытых, как показывал спектральный и изотопный анализ, в темном, изломанном кольце вокруг Реи. Сад заливал тусклый красный свет, воздух был прохладным и влажным. Из источников у входа, журча, стекала вода, сливалась в медленный, ленивый, едва ползущий при низкой гравитации ручей, петляющий по саду и питающий глубокие пруды на другом конце пещеры. Там и сям сквозь мох пробивалась трава или бамбук. У всего – один генотип, даже у бабочек, вылупляющихся из капсул-утолщений на верхушке побегов, порхающих повсюду, умирающих и выбрасывающих новые побеги плесени – словно в цикле о возрождении, смерти в огне и новом возрождении, о котором когда-то рассказывал Томми Табаджи.
Шри составила базовое описание сада всего за день. Конечно, требовалось выяснить пределы вариативности фенотипа, заложенные в геноме, проанализировать каскады транскрипции, секвенировать гомеобоксы – выяснить, что управляет превращением отростка в подушку, высокую траву или папоротник. Но с этим придется подождать. Хотя, скорее всего, схема окажется простой случайной вариацией исходного паттерна. Вернувшись в штаб-квартиру, Шри кратко и емко описала все генералу и сказала, что находка – проста, элегантна и изысканна, как древние сады камней в Японии. Арвам ответил, что сад – причудливая бесполезная шутка. Он был в дурном настроении. Нескольких солдат убило и искалечило, когда в Париже развалилось умело подпорченное здание. Его каркас был изъеден квазиживой культурой, превращавшей фуллереновый композит в сажу. Шри уверяла генерала: фенотипические сады имеют огромный экономический потенциал. – Изменить гены с тем, чтобы организм проявлял новое свойство, – тривиально. Но если понять, как именно происходит кажущееся случайным изменение фенотипа, я смогу создавать новые разновидности универсальных высокоадаптивных растений, способных давать те плоды, в которых есть нужда. Яблоки, помидоры, кукуруза будут расти на одной лозе. Либо один сезон – яблоки, а второй – помидоры. Шри потратила много сил на попытку убедить. Но генерал по-прежнему сомневался. – По крайней мере, вы прошли проверку этого мелкого монстра, – заключил он. – И что дальше? – Мы снова поговорим. Надеюсь, более открыто. – Она подбросила вам лакомый кусочек, и вы завиляли хвостом, как щенок. Кто тут кем командует? – буркнул генерал. – Я с радостью позволю ей верить в то, что она проверяет меня. Это позволит ей считать, что у нее некая власть надо мной. А это сблизит нас. – Психологи думают, что она пытается манипулировать вами. – Конечно! – согласилась Шри. – Она ведь не хочет пытки. Девочка желает лучшего обращения. Quid pro quo. – Если она хочет лучшего обращения, пусть дает лучшую информацию. – Она уже дала сад. Со временем даст и больше. – У вас еще семь дней, – сказал Арвам. – И больше никаких садов. Психологи предупредили Шри, посоветовали не сближаться слишком быстро. Девочка заговорит более охотно и свободно и с большей вероятностью выдаст нужную информацию, если Шри будет заходить не каждый день. Она не вняла совету. Предложенный план – грубая вариация на тему принципа подкрепления, вроде случайной выдачи мыши кусочков пищи после выполнения заданий, поскольку в этом случае мышь работает интенсивней, чем при стабильном награждении за выполненную работу. |
