– Вот чёрт!

– Да, Андрюш, – вздохнула Надя.

– Но ведь ты должна меня понять, почему я…

– Я понимаю. Ты влюблён. Девушка замечательная. Тонкая, интеллигентная, красивая! Мне очень понравилась.

– Спасибо!

– Ты просто не гони коней, а я как нибудь потихоньку склоню Витю на вашу сторону. Три месяца у нас в запасе. Ты же знаешь, я умею.

– Да, ты гений в этом, – улыбнулся я, не кривя душой.

Помимо того, что Надя красавица, моложе отца лет на  дцать, подозреваю, что она ещё и королева постельных манипуляций. Глядя на то, как широко отец тратит деньги на неё и близнецов, просто диву даюсь. Он же всегда был прижимистым. Но плюс в том, что мачехе на него было не плевать.

– Почему он так взъелся вдруг? – спросил я.

– Выясню, но попозже. Я сама удивилась. Может, опять довелось столкнуться с родственниками твоей бывшей жены?

– Да нет, вряд ли. Вроде бы только всё уладили. Томагавки зарыли.

– Вот и поживи спокойно.

– Я ведь ссору и не начинал…

– Не начинал. Ты молодец. А с Витей я проведу работу. Главное, чтобы его не хватил инсульт раньше времени, – умиротворённо добавила Надя. – И потому, Андрюша, ты будь потише немного. Хотя бы временно. Ты же знаешь, что он тебя любит, полюбит и Катю…

– Угу, любит, но «странною любовью», – ехидно хмыкнул я.

– Ну, а что в нашем мире можно назвать нормальным? Или кого? – судя по голосу, улыбнулась Надя.

Я посмотрел в потолок, задумавшись. Ответа не было. Пожалуй, даже у гастарбайтеров, установивших эти плиты Армстронг, имелись шикарные тараканы в мозгу. Иначе зачем было рисовать сиськи в правом верхнем углу у плинтуса? Хм, не видел раньше. Надо сказать уборщице, чтобы стёрла.

– Ладно, уговорила. Урежу марш.

* * *

Я думал весь остаток дня. Вечером увёз Катю с работы пораньше, мы забрали её загранпаспорт, заказали ужин из ресторана и поехали домой.

– Наконец, отпуск! – с облегчением выдохнула моя Ромашка, скидывая туфли.

Маруся бросилась к ней навстречу, а потом ко мне. Удивительно быстро они друг ко другу привыкли. Ну, почти… Маруська продолжает прощупывать границы допустимой наглости, и Катя пока без боя сдаёт позиции. До солнечного места на голове осталось совсем не много. Я наблюдаю.

Няня отчиталась, что они погуляли и поужинали. Маруся выдала рисунок из садика, на котором я на полосатом козле с шашкой наголо похищал «кудлявую Катю» из лап кота. Или это был дракон?

Катя умилилась и сказала, что надо поставить в рамочку. Сразу видно – новичок. Маруся столько рисует, что можно было бы уже Третьяковку завесить. Всю.

Я посмеялся и усадил Маруську за мультики. Я вообще не фанат этого дела, но сейчас надо было поговорить.

– Катюш, об отпуске, – постарался я сказать как можно мягче, когда мы сели ужинать.

– Это так прекрасно, правда? – восхищённо сказала она, потянувшись за соком.

Я налил ей жидкого апельсина в стакан и улыбнулся:

– Правда. Но, знаешь, я подумал и понял, что мой отпуск начнётся чуть позже.

– Как это? – сглотнула Катя, глаза её перестали светиться.

Чёрт.

– Видишь ли, отец прав насчёт того, что переговоры в Китае переносить нельзя. Уже три раза переносили. Китайцы хоть и едят лапшу, вряд ли обожают её на своих ушах. Мы ведь договорились.

– Но моя бабушка…

– Да, твоя бабушка, помню. Но Кать, они же не виноваты, что твоя бабушка решила прислать самолёт в тот день, когда я должен был сидеть в другом лайнере? Десять часов, не считая Москвы, только туда, – улыбнулся я.