Перед началом я хорошенько выспался, отъелся и отдохнул. А бритт будто и не торопился никуда, ходил по лагерю, пугал новых хирдманов своими шрамами, предлагал сделать им такие же, проверял силу на свежеиспеченных хельтах, чтоб сравнить с тем, когда он съест твариное сердце.

Перед входом в дом я сказал ему снять всё оружие, в том числе и нож. Живодер же оскалился и скинул с себя вообще всё. Даже одежду. Так голышом и вошел.

Я и сам не знал, почему так боялся. Это ведь не кто-то, а Живодер. Он ходит с нами уже три зимы, редко идет наперекор слову хёвдинга, всегда помогает хирду. К тому же я взял его в стаю! Бритт не обладал какой-то особой силой, так что я легко с ним справлюсь. Но почему-то меня слегка потрясывало.

Как и с предыдущими ульверами, я протянул сердце огненного червя и завел было привычную речь о том, чего ждать. Живодер же усмехнулся, устроил на холодной земле свой тощий зад и сказал:

— Не надо. Сердца не надо.

— Ешь! Ты же видел, что стало с Альриком!

Бритт замотал косматой головой.

— Альрик слаб. В нем страх. Страх, а потом устал.

— А в тебе что?

— Любовь! — Живодер недвусмысленно подергал бедрами. — Страсть! Я люблю Домну, а она — меня! Когда я встречу, отдеру ее, как никто не драл.

— Конечно, — рассмеялся я. — Но прежде ты станешь измененным, и я убью тебя. Потому жри Бездново сердце!

— Смотри!

Тощий бритт поднатужился, поерзал немного, скрючился и замер, не дыша. Поди, снова кривлялся. Я уже хотел влепить подзатыльник и запихать твариное сердце прямо ему в зубы, как вдруг услышал в его рунной силе изменения. Он и впрямь становился хельтом. Вот так, безо всякой твари!

Я невольно попятился, пока не уперся спиной в стену.

Спустя несколько вдохов Живодер выпрямился, легко встал на ноги и потянулся всем телом.

— Видишь? Теперь я хельт. А сердце отдашь другим.

— Как? — выдавил я из пересохшего горла. — Что это за колдовство? Если ты так мог, почему не сделал сразу? Зачем ждал?

— Она тут, — он постучал по своей груди, — ждала. Долго ждала. Я нес ее оттуда, с самой реки! Сначала больно, жгло, кололо. Больше крови! Новый поцелуй! И проще держать, легче ноша. А сейчас выпустил на волю. Ждал — не хотел пугать стаю. А ты вожак! Ты должен знать!

— А дальше? На сторхельта хватит?

Живодер наклонил голову, словно прислушивался к неслышному мне голосу.

— Нет, не хватит. Но мне не надо.

Я всмотрелся в его бледные, почти прозрачные глаза. Ни искорки желтизны. Безумия не больше, чем прежде.

Клянусь Скириром, он прав. Не надо ульверам знать о таком. И уж тем более об этом не нужно знать новым хирдманам. Мне бы самому как-нибудь сладить с этим знанием.

Выждав положенное время, мы вернулись обратно в лагерь. Живодер тут же принялся мериться силами с теми же хельтами, что и перед обрядом. Я же осмотрел свой хирд заново.

Теперь среди моих ульверов, надежных и проверенных, было аж семь хельтов, если не считать меня: Вепрь, Дударь, Эгиль, Простодушный, Рысь, Живодер и Квигульв Синезуб.

Шесть клетусовцев во главе с Дометием, среди них хельтов двое.

Девять бойцов арены под предводительством Дагейда, и тоже двое из них хельты.

Двенадцать Брутусовых воинов с Хундром, вся дюжина — хельты.

Еще Болли и Стейн, хельты.

Ну и, конечно, Феликс Пистос с двумя бывшими рабами — Лавром и Милием.

С такими силами легко замахнуться на то, о чем прежде и помыслить не мог!

Эпилог

Годрландский дромон неспешно плыл по широкой реке, перебирая лапами-веслами. Уныло висело синее знамя с пылающим солнцем в окружении звезд. Мерно бил барабан, заглушая резкие крики попугаев и обезьян.