|
Мальчишка из Упсалы превратился в молодого мужчину. Стоит ли говорить, что он по-прежнему был невысок, худ, почти безбород, а его волосы были всегда спутаны, хотя он постоянно с яростью расчесывал их гребнем. Дружинники Хрольфа уже не пытались сделать из него воина. Для рукопашного боя он был слишком слаб, медлителен и трусоват, поэтому получал множество синяков и кровоподтеков, а несколько раз, случалось, и переломы. Воины, однако, относились к нему по-доброму — не потому ли, что он всегда смотрел на них своими блеклыми глазами с таким бесконечным благоговейным трепетом — так что просто не могли быть к нему суровы и постоянно следили, чтобы их юный друг был сыт и хорошо одет. А Вёгг в благодарность старательно выполнял разные мелкие поручения и, не задумываясь, брался за любую работу. Предметом его особой гордости была должность виночерпия у конунга и его двенадцати главных вождей.
— Спасибо тебе, — сказал Бьярки, глядя на Вёгга сквозь едкий теплый дым, пахнущий можжевельником, и добавил: — Почему ты носишься, мокрый от пота, как только что пойманная пикша? Садись, выпей чего-нибудь, пусть женщины прислуживают нам за столом. — Э-э… я почитаю за честь стоять у тебя за спиной, — промямлил Вёгг и, по-птичьи вскинув голову, снова оглядел ряды гостей. — Нужен ли я кому-нибудь еще, мои господа? — Эй! Наполни-ка вот это, — сказал Хьялти и подал ему рог зубра, оправленный в золото. И, когда Вёгг побежал выполнять поручение, смешно перебирая ножками, Хьялти заметил хохоча: — Сдается мне, что ему пора бы влюбиться. С тех пор как это случилось со мной, у меня все идет прекрасно. — Да, девчонка у тебя красавица, — сказал конунг. — Почему ты не привел ее сегодня вечером? — Ее слишком пугает мысль о возвращении домой в канун Йоля, после того, как стемнеет. А домой ей бы пришлось вернуться, так как здесь не найти уголка, где бы можно было позабавиться с ней — гостей-то набилось как сельдей в бочке. В отличие от Бьярки и других дружинников, занимавших высокое положение, Хьялти еще не обзавелся достаточно вместительным домом в Лейдре или в ее окрестностях, чувствуя, что это довольно хлопотное дело, особенно если ты часто отсутствуешь где-нибудь на охоте или рыбной ловле. Вернулся Вёгг, неся наполненный рог, и, пав на колено, подал его воину. Хьялти погладил свою короткую бороду — ему не было еще и тридцати, зим — и продолжал: — Конечно, в округе есть еще и стога сена и всякое такое. Вёгг, дружище, как бы тебе понравилось получить в подарок на Йоль, скажем, девчонку-рабыню, что могла бы ублажить тебя? У юнца отвисла челюсть. Несколько мгновений он мямлил что-то невразумительное, краснея и переминаясь с ноги на ногу, пока не выдавил из себя: — Мне… Мне?.. Спасибо, господин, н-н-но… нет, вдруг она не захочет… Он резко отвесил поклон и спасся бегством. Хьялти, довольно хихикнув, пожал плечами. Лицо Бьярки оставалось серьезным. Он взглянул на конунга и сказал: — Мой господин! Я уже говорил с тобой об этом раньше, но хочу напомнить снова, что все твои дети — женского рода… — А я должен иметь сына, лучше всего от женщины, ставшей моей законной женой, — продолжил Хрольф. — Да. И наши наследники, наши сыновья, дружно сомкнут щиты, под защитой которых Дания будет процветать — и после нашей смерти. — Хорошую партию можно было бы найти в Свитьод, после того как конунг Адильс избавил мир от своего присутствия, — заметил Свипдаг. — Все вы, конечно, правы, — кивнул конунг Хрольф. — Я слишком долго ждал. Здесь когда-то жила одна девушка… — боль мешала ему говорить, — она умерла. |
