— Но боги тоже играют в войну, — промолвил Оладан.

— Это потому, что боги еще тоже дети, — сказал мальчик.

В глазах у Орланда Фанка стояли слезы, заметил Хоукмун. Он плакал, но вид у него при этом был радостный.

Они вышли на открытое пространство. То, что они увидели здесь, больше всего походило на амфитеатр, три ряда ступеней которого были заполнены изваяниями в человеческий рост. Статуи такого же белого цвета, что и сам город, излучали какое-то сияние, и в них словно бы медленно пульсировала жизнь. Первый и второй ряд занимали воины. В третьем были скульптуры женщин. Похоже, там были тысячи фигур, столпившихся в круг под неподвижным солнцем. Здесь оно было таким же красным, как и на острове. Но это был цвет зрелого плода, висящего в знойном бледно-голубом небе. Казалось, в этом месте царит вечер, который никогда не сменялся ночью.

— Взгляните, — сказал им мальчик. — Хоукмун, Эрекозе, видите — это вы.

Мальчик указал на первый ряд статуй, и в руке его Хоукмун внезапно заметил Рунный Посох, и лишь сейчас осознал, что руны, высеченные на нем, были те же самые, что и на мече Элрика. На черном мече, чье имя Бурезов.

— Всмотритесь в их лица, — предложил мальчик. — Взгляните на них. Хоукмун, и вы, Эрекозе, смотрите, Вечные Воители.

Среди статуй Хоукмун увидел множество знакомых лиц. Он увидел там Корума, и увидел Элрика, и услышал бормотание Эре-козе:

— Джон Дейкер, Урлик Скарсол, Асквиноль, Обек, Арфлейн, Валадек… Все они здесь. Все, кроме Эрекозе.

— И Хоукмуна, — сказал Хоукмун. Орланд Фанк воскликнул:

— Но в их рядах есть пустоты. Почему?

— Они тоже будут заполнены, — пояснил мальчик. Хоукмун содрогнулся.

— Все инкарнации Вечного Воителя, — промолвил Орланд Фанк. — Их товарищи, их жены и мужья, все в одном месте. Но мы, зачем мы здесь, Дженемайя?

— Потому что нас призвал Рунный Посох.

— Я больше не служу ему, — выкрикнул Хоукмун. — Он принес мне слишком много боли.

— Вам и нет нужды ему больше служить, разве что в одном-единственном смысле, — мягко промолвил мальчик. — Это он служит вам. Вы призвали его.

— А я говорю, что я этого не делал.

— А я говорю вам, что в сердце своем вы воззвали к нему. Вы отыскали врата в Танелорн, вы открыли их и позволили мне прийти к вам.

— Проклятье! Вот худшая мистическая болтовня, что мне доводилось слышать, — ощетинился Эмшон д'Аризо и сделал вид, будто хочет от них уйти.

— Но ведь это правда! — воскликнул мальчик. — Вера зародилась в ваших душах, когда вы были в тех руинах. Вера не в какой-то идеал, не в богов, не в судьбы мира, но вера в самих себя. Это сила, которая позволяет одолеть любого врага, единственная, способная призвать друга, каковым я являюсь для вас.

— Это все дела героев, — возразил Брут Лашмарский. — А я не герой, мой мальчик, не такой, как эти двое.

— Решать, конечно, вам самому.

— Я просто воин, — промолвил Джон ап-Райс, — и я совершил множество ошибок. — Он вздохнул. — Я ищу лишь покоя.

— И вы нашли его. Вы отыскали Танелорн. Но разве вы не желаете знать, чем закончилось ваше испытание на острове?

Джон ап-Райс бросил на мальчика вопросительный взгляд и потер переносицу:

— Ну…

— Это самое меньшее, чего вы заслуживаете, воин.