— И поделом вам! — проворчал Хоукмун.

Раздался стук в дверь. Оладан впустил в каюту неряшливого кока с подносом, на котором стояли три миски с подозрительно пахнущим серым тушеным мясом.

Хоукмун забрал у него поднос и дал д'Аверку миску и ложку. После недолгих колебаний француз набил мясом рот. Съев все до последней крошки, он поставил миску на поднос и сказал:

— Восхитительно. Для корабельной кухни совсем неплохо.

Хоукмун, которого от этой стряпни затошнило, протянул французу свою миску, и Оладан последовал его примеру. Но д'Аверк вежливо отказался:

— Благодарю вас. Во всем надо знать меру.

Хоукмун незаметно улыбнулся, снова восхитившись его хладнокровием. Только острый голод мог заставить д'Аверка есть такую гадость, но при этом француз ухитрился не потерять достоинства.

Д'Аверк потянулся, напружинив мускулы, совершенно не соответствовавшие его показной немощи.

— Господа, прошу меня простить, — зевая, сказал он. — Мне необходимо выспаться.

— Могу предложить вам свою постель, — Хоукмун показал на узкую койку, не упомянув, что в ней гнездятся полчища клопов. — А я одолжу гамак у капитана.

— Огромное вам спасибо, — сказал д'Аверк, и Хоукмун удивился серьезности его тона.

— За что?

Д'Аверк закашлялся, а потом поднял глаза и произнес прежним насмешливым тоном:

— Как за что, мой дорогой герцог? За то, что спасли мне жизнь. К утру шторм утих. Море еще волновалось, но намного меньше, чем накануне.

Хоукмун и д'Аверк встретились на палубе. Француз вышел из каюты в куртке и зеленых бархатных бриджах, но без доспехов. Он поклонился Хоукмуну.

— Как спалось? — поинтересовался герцог Кельнский.

— Превосходно, — усмехнулся д'Аверк, и Хоукмун понял, что ему здорово досталось от клопов.

— Вечером будем в порту, — сказал Хоукмун. — Вы — мой пленник или заложник, если вам больше нравится это слово.

— Заложник? Думаете, Империи Мрака небезразлично, жив я или мертв?

— Увидим, — Хоукмун потер Черный Камень. — Но предупреждаю: если попытаетесь бежать, я вас убью. Убью, глазом не моргнув, — так же, как вы прикончили своих людей.

Д'Аверк откашлялся в носовой платок и напыщенно произнес:

— Я обязан вам жизнью, и она принадлежит вам. Можете забрать ее, когда пожелаете.

Хоукмун нахмурился. Д'Аверк был слишком хитер, и герцог подумал, что напрасно спас его. Хлопот с ним, похоже, не оберешься, а будет ли выгода — еще не известно.

К ним подбежал встревоженный Оладан.

— Герцог Дориан! — Тяжело дыша после бега, он протянул руку. — Парус! Движется нам навстречу!

— Ну и что с того? — улыбнулся Хоукмун. — Для пиратов мы — не добыча.

Но через несколько секунд он заметил волнение среди экипажа и схватил за руку ковылявшего мимо капитана.

— В чем дело, капитан Маусо?

— Беда, сударь! — прохрипел шкипер. — Большая беда. Разве вы не видите парус?

Хоукмун всмотрелся в очертания чужого корабля. Он заметил эмблему на черном парусе, но разглядеть ее не смог.