— Саламандра?!

— Меня там не было, сам понимаешь. Есть официальный отчет. Есть свидетельства. Есть неофициальные рассказы. Я еще как интересовался этим вопросом! Вроде бы из пещеры выскочила небольшая саламандра (а они сами по себе существа маленькие) — и у всех или почти всех начались форменные глюки. Сержант Порхов, например, начал кружиться на месте и распевать гимн, представь себе, Советского Союза. Некто Лавашов потерял сознание, и, как потом рассказывал, чудилось ему, будто попал он на какой-то необитаемый остров в общество прекрасных амазонок, и прожил там с ними три года… Пара милиционеров четко видели длинноволосую обнаженную девушку, заманивающую их в чащу леса, а Параксин признался, что у него двоилось и даже троилось в глазах, отчего начисто нарушилась координация движений. А кого-то полностью обездвижило. Такая вот петрушка. И у всех — безудержное веселье, они животики надрывали от хохота неизвестно над чем. В последствии никакого присутствия в крови наркотиков или алкоголя обнаружено ни у кого не было…

— И тут, откуда ни возьмись, выскочил Золотарев!

— Выскочил. Еще как выскочил. С тем самым топором. С ходу он снес голову Порхову и тяжело ранил Куценко (в последствии тот скончался он внутреннего кровоизлияния). Чары Саламандры несколько ослабли, обнаженная девушка тот час исчезла, группа бросилась на него и скрутила. Но как он дрался! Даже не лев, дракон! Третьякову свернул шею, да просто оторвал голову, а Леонтьеву выбил глаз и сломал челюсть. Параксину, представь, отгрыз кисть руки! В такой суматохе стрелять не представлялось никакой возможности, поэтому его пришлось взять живым.

— С такими потерями! — обалдело произнес Белошицкий. — Я не знал…

Озеров обречено махнул рукой.

— Это было закрытое дело, мало кто слышал о нем.

— А дед Анисим?

— Он скончался. Сам. От разрыва сердца.

— М-да… — Белошицкий задымил по новой.

— Золотарев же оказался полностью невменяемым. До сих пор все бормочет о какой-то Марфушке — королеве ящерок. И, разумеется, изредка называет ее Саламандрой. Ни на какие вопросы толком не отвечает, живет в своем шизофреническом мирке.

— А Саламандра?

— Исчезла. А чего ты ожидал? Останки раздавленных ящерок отдали на экспертизу, но она ничего не показала. Обычные ящерицы. Зато наш маньяк! Как он выжил в таких условиях, абсолютно непонятно. Главное, откуда у него взялось столько сил?! Ведь крайнее, крайнее истощение! Он походил на ходячий скелет — кожа да кости. Питался подножным кормом, ягодами, сырыми грибами, чуть ли не улитками и корой деревьев. А ведь уже наступили заморозки! Но он не замерз. Как? Почему? Огня не разводил, теплой одежды не носил… А его шрамы, ты бы только видел его шрамы! По виду им несколько лет как минимум, но получил он их именно в схватках со своими жертвами и сенбернаром той девчонки. До поездки на Урал их не было. Живучесть удивительнейшая! Медики разводят руками. Загадка на загадке, одним словом. А когда его доставили в город, он отключился и несколько дней провалялся в коме, хирурги еле вытащили его с того света. Но идиотом он так и остался. Ничего из него не выудили! Впрочем, вина доказана. Но что с него взять?..

— Так он был один или?..

— В пещерке никаких следов другого человека не оказалось, только помет ящериц. Как человек он был там один. А вот как э… личность… м-м-м… существо…

Тут Белошицкий не выдержал и рассмеялся.

— Ну, брат, я уж было и сам поверил в эту мистику! Да брось ты эту мифическую Саламандру! Не ожидал я от тебя подобной несерьезности! Тоже мне — Бажов!

Озеров окинул его тяжелым взглядом.