На следующее утро, уже оформив нужные документы, Беркович рассказывал старшему инспектору Хутиэли:

— Шпигеля в театре ненавидели и сговорились убить. Все, кто был в тот вечер за кулисами, знали, что произойдет, и заранее обсудили, что станут говорить полиции. А зрители восприняли все произошедшее, как деталь представления. И то, что после выстрела Шпигеля Тараш бросился бежать, и то, что Шпигель выстрелил ему вслед — а что ему оставалось делать? Он наверняка в эти последние секунды жизни не понял, почему Тараш не падает, но продолжал играть роль. Я был уверен, что уж кто-кто, а актер, лежавший на сцене, не мог иметь отношения к убийству.

— Это твои предположения, или ты уже получил доказательства? — поинтересовался Хутиэли.

— Оружие. Пистолет найден при обыске в квартире Тараша. Калибр соответствует, Рон сейчас проводит баллистическую экспертизу.

— Ну что ж, — улыбнулся Хутиэли, — поздравляю, Борис, и радуюсь вместе с тобой.

— Да мне не до радости, — махнул рукой Беркович. — Мне бы поспать часов десять…

ПОСМЕРТНАЯ СЛАВА

— Боря, — сказала Наташа, открыв газету на странице, где была помещена фотография Орны Амихай, с гордым видом шествовавшей между двумя полицейскими, в одном из которых нетрудно было узнать старшего инспектора Берковича, — Боря, она действительно застрелила своего мужа?

Беркович с трудом отвлекся от телевизора — шла прямая трансляция баскетбольного матча европейской Суперлиги, до финального свистка оставались считанные секунды, а тель-авивский “Маккаби”, хотя и вел в счете, но с минимальным отрывом.

— Да, — сказал Беркович рассеянно. — Во всяком случае, она в этом призналась.

— Не понимаю, Боря, — с досадой сказала Наташа. — Что значит “призналась”? Я не первый год за тобой замужем — что-то не помню, чтобы ты арестовывал людей только по их собственному признанию.

Финальный свисток возвестил победу “Маккаби”, и Беркович, наконец, пропустил в сознание слова, сказанные женой.

— Улик, к сожалению, тоже достаточно, — сказал он. — Следы пальцев Орны на пистолете, кровь на платье…

— А мотив? — настаивала Наташа. — Тут написано, что Орна обожала своего мужа! Он ей ни разу не изменил за двадцать лет брака!

— За двадцать лет никто ручаться не может, — возразил Беркович, — а в последнее время Симха с другими женщинами не общался.

— Вот видишь!

— Деньги — гораздо более существенный мотив, чем ревность, — объяснил Беркович.

— Деньги? — удивилась Наташа. — Но в статье написано, что больших денег у Симхи Амихая никогда не водилось.

— Не водилось, — согласился Беркович. — Писатель он был весьма средненький. Я его раньше, конечно, не читал, но сейчас пришлось — просто ради интереса. Так себе автор, хотя написано бойко. Амихай всегда едва сводил концы с концами — Орна работала в банке, зарплата у нее тоже не из высоких… Но вот что я выяснил на первых же допросах. Во-первых, согласно авторскому праву, все гонорары от переизданий романов Амихая должна после его смерти получать жена.

— Ты сам сказал, что это такие деньги…

— Вот тут ты ошибаешься! Я говорил с литературным агентом Амихая. Ты знаешь, что, как только в печати появились сообщения об убийстве писателя, все тиражи его книг были вмиг сметены с прилавков? Сейчас допечатывают пять романов, которые при жизни Амихая не могли распродать.