– Сначала завтрак, ваша светлость, – сказал он, словно обращаясь к маленькому ребенку.

– Поем здесь, – сказал Ломтев.

Иван укоризненно покачал головой, но все же поставил поднос на столешницу. На подносе обнаружилась тарелка с какой-то размазней и кружка бледной до почти полной прозрачности жидкости.

– Что это? – спросил Ломтев.

– Овсянка, ваша светлость.

– А это?

– Чай на травах, как доктор Горчаков прописал.

Ломтев посмотрел на поднос. Прислушался к своим ощущениям. Снова посмотрел на поднос.

Вполне себе еда, в общем-то. Может и не стоит лезть в бутылку уже сейчас.

С другой стороны, а как еще определить границы дозволенного?

А границы определять жизненно необходимо. Нужно же иметь представление о том, что ты собираешься раздвинуть.

– Унеси это, – сказал он. – Принеси яичницу с беконом и тосты. И кофе. Крепкий и горячий.

– Вам нельзя кофе, ваша светлость, – робко возразил Иван. – Доктор Горчаков…

– К дьяволу доктора Горчакова, – прорычал Ломтев, едва не стукнув сухим кулачком по столу, но в последний момент все-таки удержавшись. – Забыли, кто я? Я – князь! И я чувствую, что у меня сегодня будет отличный день.

Впрочем, сам он этой уверенности не испытывал.

Глава 5

Иван, разумеется, вернулся без заказанного Ломтевым завтрака. И вернулся не один.

С ним был плюгавенький человечек в белом халате и белой шапочке, а на шее, чтобы окончательно истребить все сомнения в профессиональной принадлежности, у него висел стетоскоп. Ломтев догадался, что это и есть тот самый доктор Горчаков.

– И кто же у нас тут отказывается есть? – елейным до отвращения голосом поинтересовался доктор.

– Я не отказываюсь есть, – сказал Ломтев. – Я просто хочу нормальную еду.

– И кофе? – уточнил доктор. – Вы же знаете, что вам в вашем положении кофе категорически противопоказан…

– В моем положении? – переспросил Ломтев. – Мне просто до черта лет, а вы намерены испортить мои последние деньки.

– К сожалению, все не так просто, – сказал доктор. – Помутнения вашего сознания…

– Мое сознание ясно, как никогда, – заверил его Ломтев.

– Боюсь, что сами вы не можете об этом судить…

– Побольше уважения, смерд! – рявкнул Ломтев, до конца вживаясь в роль урожденного дворянина. Как он сам эту роль понимал. – Так я получу то, что хочу, или нет?

– Вам нужно успокоиться, – сказал доктор Горчаков. – Иван!

Здоровяк сделал шаг вперед и показал руки, которые до этого прятал за спиной. В правой обнаружился инъекционный пистолет.

Ломтев понял, что этот раунд он проиграл.

– Дотронешься до меня этой штукой, – сказал он Ивану. – И я тебя убью. Не сегодня, не прямо сейчас, но убью обязательно. Слово князя.

На простодушном лице санитара отразилась внутренняя борьба. С одной стороны, он должен был выполнить распоряжение своего непосредственного начальства, и Ломтев, наверное, был не единственным аристократом, которого он обкалывал и который был от этого не в восторге, но, с другой стороны, слово князя ему, наверное, давали не так уж часто.

И, тем не менее, он сделал еще один шаг вперед.