Большинство из тех, с кем он работал в Управлении, были поражены, раздражены, пришли в ярость, когда он привел мисс Хэвершем на то смехотворное собрание. Но, к их чести они также прекрасно поняли важность письма, полученного Софи по почте.

Многие из товарищей Мика были уверены, что он слишком разумен, чтобы ввязаться во что-либо романтическое с женщиной, которая является свидетельницей в ещё незаконченном расследовании и которая к тому же совершенно не в себе. Но некоторые думали иначе.

Всё это Мик узнал около одиннадцати часов вечера от сержанта Текера после того, как рявкнул на Генри из-за десятой чашки чая, которую тот принёс ему.

— Генри, чёрт возьми, зачем ты таскаешь мне чай?

Ответив, что чай полезен для заболевших, сержант объяснил, что несдержанное поведение инспектора в течение всего дня вызвало тревогу о его здоровье среди товарищей Мика. Текер также добавил, что некоторые полицейские верят, что у Мика интрижка с мисс Хэвершем.

После тех обвинений, которые Софи бросила ему в лицо прошлой ночью, слова Текера ударили по больному.

— У меня нет романа с Софи Хэвершем! — закричал он. — Я что, один понимаю, что она — наша единственная ниточка к убийце?

Ответный взгляд Текера был серьёзным и спокойным.

— Сэр, некоторые верят, что именно она убийца и что письма тоже написала она сама.

Совершенно бредовая и невозможная мысль, но Мик не собирался спорить и переубеждать Текера. Откинувшись на стуле, он потёр воспалённые глаза кончиками пальцев.

— Почему бы нам не закончить, сэр? — предложил Генри. — Уже достаточно поздно. На этаже никого не осталось, и меня беспокоит ваша хворь.

Мик знал, что не болен. Он просто разваливался на куски.

Отодвинув стул, Данбар поднялся.

— Ты прав, Генри. На сегодня пора заканчивать.

Вместе они вышли из кабинета и спустились по лестнице. На улице Мик свистом подозвал кэб и спросил Генри, не нужно ли подбросить того до дома. Сержант покачал головой.

— Нет, сэр, я живу недалеко, пешком пройти.

Тогда Мик назвал кэбмену адрес своей квартиры на Мейден-лейн, что, казалось, страшно удивило Текера.

— Вы не живете на Милл-стрит?

— Некоторое время нет.

— Если вы вернулись в свою квартиру, то должны были сказать мне об этом, сэр, — начал строго выговаривать ему Генри. — Ваша жизнь в опасности, и, где бы вы ни жили, вы должны быть под охраной констеблей.

Мик знал, что Текер прав, но мысль провести эту ночь у себя дома пришла ему в голову только что. Он пока ещё не мог вернуться в дом на Милл-стрит. Только не после вчерашней ночи.

— Я действительно не отказался от своей квартиры. Чтобы вернуться туда, когда мы закончим дело. И когда я работаю допоздна, добираться до Мейден-лейн ближе и удобнее, чем до Мэйфэра.

— И всё же, — не отступал сержант, — вы должны были сказать мне об этом. Я позвоню на Боу-стрит, чтобы они отправили констебля к вам на квартиру. Он будет там одновременно с вами.

— Спасибо, сержант. Благодарю за заботу.

— Не хватало ещё, чтобы и вы погибли, сэр, — Текер вернулся в здание Скотленд-ярда, чтобы позвонить, а Мик отправился домой.

Когда кэб остановился перед домом на Мейден-лейн, на улице ещё торговали едой, и Мик купил себе корнуоллский пирог с говядиной и картошкой и бутылку лимонада. Оказавшись в квартире, он сел за стол, но так и не приступил к своему позднему ужину. Вместо этого он смотрел на пустой стул напротив и вспоминал. Вспоминал, как они с Софи сидели здесь и пили чай с печеньем. Как отчаянно он её хотел. Как она посмотрела на него с той загадочной улыбкой, доступной только женщинам, говорящей, что всё это время она знала о его желании.