Потом госпожа де Мотвиль, обняв меня, помогла мне добраться до постели. Я легла, а она встала на колени подле меня. По ее щекам текли слезы. Я же не проронила ни слезинки. Мое горе было так безгранично, что я не могла плакать. Меня постигло величайшее из несчастий, и мне хотелось одного: лечь рядом с мужем в холодную могилу.

Я гнала от себя воспоминания… Эти прекрасные шелковистые волосы, которые я так часто гладила… Эти глаза, всегда смотревшие на меня с такой нежностью…

– Милосердный Господь, – молилась я, – возьми меня к себе! Дай мне разделить с ним смерть, как я делила с ним жизнь!

Госпожа де Мотвиль мягко обратилась ко мне:

– Ваше Величество, вы должны жить ради вашего сына. Отныне он – король Англии Карл II. Боже, храни короля!

Она была права. Я не смела целиком отдаваться своему горю. Король, мой супруг, верил в священное право монарха править своим народом.

Король умер. Да здравствует король Карл II!

Моему сыну девятнадцать. Он молод и полон сил. Возможно, еще не все потеряно.

– Ваше Величество, – сказала госпожа де Мотвиль, – вам следует написать французской королеве.

– О да, – ответила я. – Пусть кто-нибудь поедет к ней рассказать о моем горе. Передайте ей, что смерть короля сделала меня самой несчастной женщиной на свете. Предупредите ее, что это очень опасно – раздражать своих подданных, особенно если не знаешь, как с ними справиться. Народ способен вести себя, подобно дикому зверю, и судьба моего покойного мужа подтверждает это. Скажите моей сестре королеве, что я неустанно молюсь за нее и маленького Людовика, прося Всевышнего уберечь Францию от бунта. Я же сейчас безутешна, ибо потеряла самое дорогое, что было у меня в жизни: короля, мужа и друга…

Госпожа де Мотвиль отвернулась, не в силах смотреть на мои муки.

Я взывала к Господу. Я дерзнула укорить Его в том, что он позволил совершиться ужасной несправедливости, но тут же раскаялась, поняв, что такова была Его воля, и попросила лишь дать мне сил вынести все это.

Госпожа де Мотвиль вызвалась сама отправиться к королеве Анне, чтобы передать ей мои слова. Когда она уже совсем собралась уходить, я вернула ее.

– Попросите ее еще об одном – ради меня. Передайте, что я умоляю ее признать моего сына принца Уэльского королем Англии Карлом II, а другого моего сына Джеймса, герцога Йоркского, его наследником.

Госпожа де Мотвиль оставила меня. Только сейчас я поняла, что мысль о сыне пробудила меня к жизни.

Я хотела знать все о трагедии в Уайтхолле, но только много времени спустя я смогла составить полную картину этих ужасных событий. В последние годы жизни Карла преследовали сплошные несчастья. После бегства в Кэрисбрук, где он надеялся встретить верных людей, его предал полковник Хемманд, губернатор острова. Карл рассчитывал на преданность Хемманда, так как тот доводился племянником его капеллану, но король не знал, что губернатор женился на дочери Джона Гемпдена и сделался сторонником Кромвеля. Хемманд встретил Карла как дорогого гостя, но в то же время сообщил круглоголовым о его местонахождении, и мой бедный супруг вскоре понял, что оказался в ловушке. Какое же отчаяние, должно быть, охватило его тогда! Но он сохранял выдержку и, находясь в замке, как ни в чем не бывало прогуливался по крепостной стене, играл в мяч и много читал.

Я узнала, что, поняв вероломство Хемманда, он попытался бежать. У Карла был верный паж по имени Фейрбрейс, который предложил перепилить решетку в окне темницы, но король побоялся привлечь внимание шумом и решил, что выберется и так. Все было готово. К окну была приставлена лестница, и предполагалось, что, когда Карл окажется внизу, Фейрбрейс проведет его через двор к крепостной стене, с которой они спустятся по веревочной лестнице.