Генри вернулся ни с чем.

– Я сказал мадемуазель де Монпансье, – докладывал он мне, – что когда Карл впервые увидел ее, то от восхищения потерял дар речи. Однако, как вам известно, эта юная леди весьма бойка на язык. Она возразила: «Вот как? А я было подумала, что он просто не слишком силен во французском. Он и рта не раскрыл, а что может быть хуже молчаливого кавалера?»

– Да что она себе воображает! – возмутилась я.

– Ну, она-то как раз о себе очень высокого мнения, – заметил Генри, качая головой.

– Я надеялась, что она станет скромнее, после того как ее дважды отвергли. Но продолжайте, – потребовала я.

– Потом она сказала, что предпочла бы обсудить этот вопрос с самим Карлом. И прибавила, что при всей любви к ней Карл вряд ли согласится переменить ради нее свою веру. Если же он, паче чаяния, сделает это, то тогда можно будет поговорить и о браке, – сообщил Генри неожиданную новость.

– Что за вздор?! – вскричала я. – Должна же она понимать, что, если он перейдет в католичество, у него не будет никакой надежды вернуть отцовский престол.

– Ваше Величество, нам остается только дожидаться прибытия короля, – произнес Генри почтительным тоном.

Карл приехал летом. Он выглядел весьма внушительно. Рослый, плечистый, по-королевски величавый. Со мной он повел себя несколько сдержанно, как будто желая показать, что отныне сам станет принимать решения. Зато с маленькой Генриеттой он был по-прежнему ласков. Та же по-детски обрадовалась его приезду и смотрела на него с обожанием. Наблюдать за ними было одно удовольствие. Но мною всецело владела мысль о том, как заполучить состояние мадемуазель де Монпансье, дабы употребить его на доброе дело: вернуть с его помощью английскую корону.

Когда мы остались вдвоем, я рассказала Карлу об условии, которое выдвинула эта гордячка.

– Она хочет испытать вас, сын мой, и предложит перейти в католическую веру, но не следует относиться к этому слишком серьезно, – сказала я.

– Напротив, я отношусь к этому весьма серьезно, – возразил Карл. – Я не намерен совершать поступки, которые сделают невозможным мое возвращение в Англию.

– Разумеется, – согласилась я. – Поэтому постарайтесь сбить с нее спесь. В конце концов она просто взбалмошная девица.

В свите Карла я заметила одну красивую молодую женщину, которая вела себя довольно бесцеремонно. Я уже попыталась расспросить о ней, но получала от всех лишь уклончивые ответы. Так как я была наслышана о похождениях Карла на острове Джерси, у меня сразу возникли вполне определенные подозрения. Они усилились еще больше, когда я узнала, что у этой женщины есть ребенок двух-трех месяцев от роду.

– Кстати, Карл, – спросила я сына, – кто эта миловидная дама, которая прибыла вместе с вами из Голландии?

– Это Люси, – ответил он.

– А могу ли я осведомиться, кто же такая Люси? – не сдавалась я.

– Конечно, матушка, – сказал Карл и принял надменный вид, словно давая мне понять, что хотя я и вдовствующая королева, но король здесь он. – Ее зовут Люси Уолтер, и она – мой близкий друг.

– Близкий друг? – с сомнением проговорила я.