– Вы ждете ребенка? – спросил он.

– Пока нет. Но леди Девис сказала, что мой следующий сын не умрет и будет здоровым и сильным!

Я увидела, что лицо короля просветлело от радости. Он прижал меня к себе, и я ликующе засмеялась.

В поведении Карла не было ни капли логики. Он же не верил в пророчества!

Однако в это поверил.

Я сказала:

– Когда слова прорицателя приятны, в них можно верить. Лишь когда они ужасны, о них лучше не знать.

Муж мой засмеялся. Мы были очень счастливы. Мы оба думали о сильных и здоровых сыновьях, которые у нас еще родятся.

САМАЯ СЧАСТЛИВАЯ ИЗ КОРОЛЕВ

Прошло примерно два года с тех пор, как мне было предсказано, что у меня родится мальчик. Это были два счастливых года. Наша с мужем любовь возрастала день ото дня. Казалось даже странным, что после столь бурного начала нашего супружества нас связало такое глубокое и пылкое чувство. Но Карл становился все прекраснее и все меньше походил на того угрюмого человека, с которым я стояла перед алтарем. Теперь муж мой улыбался гораздо чаще – и совсем забыл о своей былой привязанности к Бэкингему. А еще мне доставляли огромное наслаждение письма, которыми мы обменивались с Мами. Она теперь вышла замуж и стала мадам Сен-Жорж. Супруг ее происходил из благородного дома Клермон-Амбуаз, так что это был очень достойный союз. Я знала, что она счастлива – и это немного примиряет ее с нашей разлукой. Я всем сердцем радовалась за Мами. Она стала воспитательницей дочери моего брата Гастона, известной под именем мадемуазель Монпансье и доставлявшей всем множество хлопот. Мами часто писала о своей любви ко мне, любви, которую не смогли загасить ни время, ни расстояние; Мами уверяла меня, что никогда не забудет тех счастливых дней, когда она – мадемуазель де Монглат – была моей воспитательницей и подругой. Но мы обе теперь прекрасно понимали, что не стоит тосковать по прошлому, и я знала: наша переписка доставляет ей такое же удовольствие, как и мне самой.

Я была счастлива. Теперь я научилась говорить по-английски, и хотя не могла с легкостью болтать на этом языке, но была вполне способна вести учтивую беседу. Карл приходил от этого в восторг, а мне всегда было приятно чем-то порадовать супруга.

Теперь мы даже почти не ссорились. Время от времени мой вспыльчивый характер давал себя знать, и Карлу приходилось грозить мне пальцем; но при этом муж мой всегда улыбался, и мне оставалось только кричать:

– О, не можете же вы ожидать, что я сразу превращусь в кроткую овечку. Такой уж я уродилась – и я сильно сомневаюсь, что нрав мой когда-нибудь изменится…

А Карл отвечал на это, что на самом-то деле я нравлюсь ему такой, какой есть, и это было очень приятно; я чувствовала, что именно так и должны относиться друг к другу настоящие влюбленные.

Единственным, что разделяло нас, была, конечно, моя вера. Я частенько думала, что если бы смогла обратить в католичество Карла, а вместе с ним и всю Англию, то счастье мое было бы безграничным.

Но это было уж слишком, и даже у меня хватало ума понять, что совершить такое под силу лишь великому человеку.

А теперь… теперь я снова ждала ребенка.

Я постоянно напоминала Карлу о пророчестве леди Дэвис; мой счастливый супруг делал вид, что относится к словам ворожеи весьма скептически, но на самом деле это было не совсем так.

Я знала, что в Англии у меня очень много врагов. Некоторых не радовало даже то, что скоро появится на свет наследник престола. Многие называли меня идолопоклонницей, а кое-кто даже осмеливался выкрикивать ругательства вслед моей карете, когда я проезжала по улицам Лондона. Это сильно смущало и огорчало меня, но я всегда знала, что за веру нужно страдать. Впрочем, немало людей с нетерпением ожидало рождения принца; все это время они молились за то, чтобы я благополучно разрешилась от бремени и чтобы Господь послал мне сына.