Помещение было длинное, с низким потолком и закопченными стропилами. Грубые деревянные столы, скамьи, полутьма и свечи; вдоль стен — большие пивные бочки; скрещенные сабли над рядами глиняных кружек, возвещающих миру, что «Gutes Bier und junge Weiber sind die besten Zeitvertreiber». Ho погребок был пуст. Конечно, еще не вечер, но тишина была уж очень зловещей. Стюартовские легитимисты, основавшие английское скопление, никогда не признавали временных табу родины-матери.

Герр Сироп, широко расставив крепкие ноги, огляделся кругом.

— Эй! — позвал он. — Эй, кто-нипуть! Кте вы, херр Пахманн?

Во тьме за стойкой послышался шорох, и оттуда выкатился марсианин. Для своей расы он был довольно высок — серый безволосый купол его головоторса доходил инженеру до пояса, — а четыре ходовых щупальца бежали по полу с непривычной для землянина резвостью. Два ручных щупальца марсианина лихорадочно извивались, толстый плоский нос подрагивал под огромным лбом, широкий безгубый рот что-то бессвязно лепетал, а выпученные глаза то и дело закатывались, выражая душевные страдания. Когда марсианин подошел поближе, герр Сироп заметил, что он как-то умудрился втиснуть себя в вышитую рубашку и lederhosen. Купол головоторса венчала тирольская шапочка.

— Ach! — пропищал марсианин. — Wer da? Wilkommen, mein дорогой друг, sitzen сюда и…

— Gud bevare's! — воскликнул инженер, подхватывая свою трубку, выпавшую изо рта. — Что тут творится? Кте старый Ханс Пахманн?

— Ach, герр Бахманн ушел на пению, — ответил марсианин. — Я откупил его der бизнес. То есть, прошу прощения, я хотел сказать, что der бизнес я у него откупирен. — Марсианин остановился напротив гостя, протягивая три бескостных пальца. — Меня зовут Сармишкиду. То есть Сармишкиду фон Химмельшмидт. Садитесь и чувствуйте себя gemutlich.

— А я Кнут Аксель Сироп с «Меркурианской тевчонки».

— А-а, с корабля, который привозит мне пиво? Или привозил? Давайте-ка выпьем! — Марсианин юркнул к стойке, схватил две глиняные кружки, вернулся и взгромоздился на скамью напротив севшего за стол землянина. — Prosit!

Марсианин, выставляющий кому-то пиво, был самым удивительным событием дня. Но и то сказать, невооруженным глазом было видно, что Сармишкиду фон Химмельшмидт сильно расстроен. Трепыхаясь всем телом и хлопая, как опахалом, слоновьими ушами, он принялся набивать табаком тирольскую трубку.

— Как вас укорастило купить этот покрепок? — спросил герр Сироп, надеясь привести хозяина в чувство.

— Ach! Я приехал сюда в годичный отпуск — на один Утту-год, то есть марсианский год. Я профессор математики в Энлилуралумском университете. — Поскольку каждый житель Энлилуралума занимал какую-нибудь должность в университете, в основном на факультете математики, герр Сироп не очень впечатлялся. — В то время погребок был доходным местечком. Экстраполировав возможности, я соблазнился предложением герра Бахманна и выкупил кабачок. Я вложил в него все свои сбережения и даже взял ссуду под залог на Утту…

— Ах-ах! — сочувственно заахал герр Сироп, ибо даже жестокосердые хозяева космолинии «Черная сфера» в подметки не годились марсианским банкирам. Те просто наслаждались возможностью лишить кого-нибудь права выкупа. Эта процедура сопровождалась целой церемонией: клерки, пританцовывая разбрасывали аннулированные чеки, в то время как хор вице-президентов исполнял литанию.