— Как это — с живыми моделями?

— Вот это дураков и притягивает. То, о чем там говорится, можно прочитать в любой популярной книге. Но живые модели действительно имеют место — пара девчонок в купальниках. Мордатый объясняет, к какому типу они относятся и все такое.

— И что, требуют зрители деньги назад?

— Очень редко. В хороший вечер Мордатый заколачивает до ста баксов. Навар что надо.

— Навар?

— Прибыль, значит. Допустим, накладные расходы у тебя тридцать баксов в день. То, что сверху, и есть навар.

Я допил кофе и спросил:

— Что могло грабителю банков понадобиться от папы?

— А вот мы скоро и выясним.

Мы пришли в «Вакер», поднялись в дядин номер.

— Стань позади меня, — распорядился он, сев на стул, — и наклонись к трубке, чтобы все слышать — я ее к уху не прижимаю. Слушай и запоминай, ведь память хорошая.

— Ладно. Придумал, что говорить будешь?

— Стану импровизировать по ситуации, смотря что мне ответят.

— А если «алло»?

— Там поглядим.

Номер телефонистке дядя Эм назвал измененным голосом. Я этот голос уже где-то слышал: дядя изображал Мордатого, вспомнив о нем после нашего разговора. Один в один.

В трубке послышались гудки. Опираясь на спинку стула, я склонился как можно ниже. После третьего звонка раздался женский голос:

— Алло!

Интересно, как по одному слову сразу можно понять, что она молодая, красивая и вообще высший класс, во всех смыслах? Сразу нравиться тебе начинает.

— Это кто? — спросил дядя.

— Клэр. Уэнтуорт, три-восемь-четыре-два.

— Привет, детка! Помнишь меня? Это Сэмми. — Дядя говорил как сильно поддавший.

— Какой Сэмми? — Голос заметно похолодел.

— Да ладно, ты же помнишь. Из бара который. Знаю, для звонков поздновато, но я, понимаешь, только что в кости выиграл. Две штуки, прям карман прожигают. Хочу город посмотреть, «Ше Пари», «Медок-клаб», все такое. И чтобы со мной была лучшая в Чике девочка. Шубку даже могу купить, кроличью. Давай такси возьму и заеду…

— Нет, — раздался голос, и в трубке щелкнуло.

— Черт! — воскликнул дядя.

— Ну, попытаться стоило, — сказал я.

— Попытка не засчитывается. Ромео, видимо, из меня никудышный, надо было тебе трубку дать.

— Да ладно, я в женщинах вообще ничего не смыслю.

— Ты в зеркало посмотрись. Можешь получить любую, какую захочешь.

Я засмеялся, но в зеркало над комодом все же взглянул.

— Точно, фингал будет. Чертов Бобби Рейнхарт.

— С ним ты еще романтичнее, — заверил ухмыляющийся дядя Эм. — Даже и не думай сырое мясо к нему прикладывать. Попробуем теперь по-другому.

На сей раз он спросил у диспетчера, по какому адресу зарегистрирован номер три-восемь-четыре-два. Подождал, сказал «да, спасибо», вздохнул и сообщил мне:

— Нет его в справочнике, как я и предполагал.

— И что теперь?

— Зайдем с другого конца. Узнаем, что известно о Гарри Рейнолдсе. Бассет должен знать что-то. Я надеялся, что этот номер позволит нам его обскакать. Завтра попробуем еще пару штучек: скажем, что это радиовикторина — абонент, назвавший столицу Иллинойса и свой адрес, получает сто баксов. Или…

— Я могу достать тебе этот адрес.