— Может быть, и о нем…

Корнилий Потапович побледнел.

— Так не шутят…

— Я и не шучу… Но дайте мне слово, что все, что скажу вам, останется между нами.

— Извольте, даю.

— Я буду говорить с вами, как друг…

— Я вас давно считаю сам своим другом…

— И надеюсь, эта дружба не без доказательств. История с Ольгой Ивановной поставила меня во внутреннюю борьбу между моим другом графом Петром и вами, и вы знаете, что я в этом деле на вашей стороне…

— Знаю, знаю, — смутился старик, — и я не буду неблагодарен.

— Не об этом речь… Теперь эта история всплыла снова… Графиня, ваша дочь, откуда-то узнала, что проделал ее муж с ее подругой, семейное счастье графа разрушено… Я мог одним моим словом восстановить его и…

Граф Сигизмунд Владиславович остановился.

— И вы?.. — с дрожью в голосе спросил Корнилий Потапович.

— И я не сказал этого слова…

— Благодарю вас… — облегченно вздохнул старик Алфимов.

— В настоящее время я попал опять в тяжелую борьбу с самим собою… Я друг вашего сына, и вместе с тем, ваш друг…

— Моего сына?.. — вопросительно повторил Корнилий Потапович.

— Дружба к нему обязывает меня молчать, дружба к вам обязывает меня говорить… Я снова доказываю вам искренность моей дружбы и… скажу… Но я не желаю, чтобы ваш сын считал меня предателем, потому-то я и требую сохранения полной тайны…

— Да, поверьте мне, что я в этом случае буду могилой…

— Верю…

— Он грустен и ходит, как приговоренный к смерти. Причиной этого не одна несчастная любовь. В наше время от этого не вешают долго носа.

— Какая же причина?

— Он за последнее время, несмотря на мои советы, ведет большую игру, проигрывает по несколько тысяч за вечер; одна особа тут, кроме того, стоит ему дорого… У него много долгов, за которые он платит страшные проценты… У него есть свое состояние, но если так пойдет дело, то я боюсь и за ваше.

— Что вы хотите сказать?..

— Ревизия кассы показала вам сорок тысяч недочета, — продолжал граф Стоцкий, не обратив внимания на вопрос Корнилия Потаповича.

— Так вы думаете?.. — вскочил старик, задыхаясь, но снова сел.

— Я ничего не думаю, я только напоминаю вам факты… Теперь он заведует кассой один?

— Один… — упавшим голосом сказал старик.

— Так вот, если вы теперь неожиданно ревизуете кассу, то снова откроется недочет и еще более значительный…

— Что вы говорите!.. Значит Сиротинин — жених Дубянской — страдает невинно… Боже великий!..

— Проверьте кассу — более ничего я не могу вам сказать… Но главное, что это умрет между нами… Помните, вы дали слово.

— О, конечно, конечно… Но Боже великий! Это возмездие…

Граф Сигизмунд Владиславович простился с Корнилием Потаповичем и вышел.

До выхода из конторы он зашел к Ивану Корнильевичу.

— Что отец? — спросил тот. — Ты был у него?

— Он что-то очень мрачен…

— С чего бы это? Утром он был в духе.

— Уж не знаю… Будешь сегодня у Гемпеля?

— Не знаю.

— Прощай… Сегодня будет интересная и большая игра.

— Мне за последнее время чертовски не везет.