Через пять минут Дэнверсу стало лучше, проклятый приступ прошел. Никто, кроме Макгенри, не знал о его болезни. Уитт и впредь собирался хранить это в секрете. Он ненавидел слабость во всех ее проявлениях. А эти приступы служили сигналом, что он уже не тот железный человек, каким был раньше.

Уитт достал ящик с сигарами, открыл его и вдохнул знакомый аромат. Он взял сигару, но не собирался зажигать ее, во всяком случае, не сразу после приступа.

Пора было узнать, что хотела сообщить Ширли. Оказалось, что его ждет в приемной некий Роджер Фелпс. Вскоре мистер Фелпс уже устраивался напротив него в кресле. Он не произвел на Уитта приятного впечатления: поношенные брюки, грязноватая рубашка, видавшая виды куртка. Дэнверс был разочарован затрапезным видом человека, на которого возлагал большие надежды. Фелпс, бывший агент ФБР, несколько лет назад ушел из ведомства и открыл собственное дело.

– Чем я могу быть вам полезен, мистер Дэнверс? – спросил Фелпс неприятным резким голосом.

– Вы могли бы и сами об этом догадаться. Была похищена моя дочь Ланден. Полиция и ФБР ничего не добились за это время. Они не нашли никаких следов, а уже прошел почти целый месяц.

Фелпс молча пил поданный Ширли кофе.

– Вас очень хорошо рекомендуют. Детектив только пожал плечами в ответ. Уитт начал раздражаться.

– Я хочу услышать, почему я должен платить вам, если никто другой не добился успеха.

Выражение лица Фелпса слегка изменилось, и он напомнил Уитту волка, почуявшего добычу.

– Очень просто. Вы хотите, чтобы ваша дочь была найдена.

– И вы можете это сделать? – недоверчиво спросил Уитт. Может быть, Фелпс не так прост, каким он показался с первого взгляда.

– Если я не смогу, вы ничего не будете мне должны, кроме моего гонорара.

– Который составляет пять тысяч долларов, – уточнил Уитт.

– Это недорого, не так ли? – Фелпс поставил пустую чашку на стол. – Все, что мне нужно, – это абсолютная честность со стороны всех членов вашей семьи. Никаких секретов. Никакой лжи. Никаких скелетов в шкафу.

– Справедливое требование. Вы можете поговорить с ними, пока вся семья здесь, в Портленде. Но я собираюсь вскоре отправить их на ранчо. Я боюсь потерять еще кого-нибудь. Закари...

Уитт поморщился, вспомнив о среднем сыне.

– Закари уедет первым, – продолжал Уитт. – Остальные переедут через пару недель. Так что сначала поговорите с Закари.

– Это тот парень с фальшивой историей о шлюхе? Уитт разозлился.

– Это не фальшивая история. Полиция допросила девушку. Ее зовут Софи…

– Констанцо. Я уже поговорил с ней.

Уитт перебросил незажженную сигару в другой угол рта.

– И что она сказала?

– То же самое, что она рассказала в полиции. Не больше. Подтвердила алиби вашего сына. Но у меня такое ощущение, что она лжет.

– Ощущение? – скептически повторил Уитт.

– Поверьте мне, она говорит не все, что знает, – мрачно улыбнулся Фелпс. – Но проблема не в этом. Что касается Закари, я с ним поговорю и послушаю, что он скажет, может быть, мне удастся узнать больше. Я поговорю со всеми до того, как они уедут.

Детектив вытащил из внутреннего кармана потрепанный блокнот и быстро что-то записал. Затем хмуро спросил:

– Ну а ваша жена? Я смогу связываться с ней здесь, или она тоже уедет на ранчо с детьми?

Уитт поколебался. Он никак не мог принять решение насчет Кэт, но откладывать дальше было уже нельзя. Ей лучше уехать.

– Кэтрин будет на ранчо.

Почему ему будет легче, когда она уедет, Уитт не мог объяснить, но он надеялся, что смена обстановки пойдет жене на пользу.