– А ты не имеешь права скрывать от меня правду!

– Я ничего не скрываю!

– Тогда скажи, за что ты ненавидишь Марка? И кто мои настоящие родители? Ты ведь знаешь, кто они?

– Господи! – Шэрон буквально трясло. – Я отдала тебе всю свою любовь...

– Мы сейчас говорим не о любви, мама. Я хочу знать правду. Ты всегда твердишь о боге, я думаю, что он хотел бы, чтобы я знала правду!

Зарыдав, Шэрон вскочила и выбежала из комнаты.

– Черт побери, – пробормотал отец и побежал за ней.

Одри понимала, что должна пойти за ними и извиниться перед матерью, но не смогла себя заставить. Она была в бешенстве.

Одри поднялась к себе в комнату и устроилась на широком подоконнике. Отсюда ей были видны звезды, и легкий ветерок остужал ее горящие щеки.

Родители были в саду, недалеко от окна. Одри слышала, как Шэрон тихо плачет и жалуется мужу:

– Я всегда старалась делать как лучше. Бог знает, как я была счастлива, когда Вирджини привезла девочку. Это было ответом на мои молитвы.

Одри вся обратилась в слух. Кто такая Вирджини?

– Я знаю, дорогая, успокойся, – утешал Виктор.

– Все эти годы я боялась, что она вернется и заберет девочку. Я так боялась, Виктор, я постоянно молилась.

Одри старалась не упустить ни слова. Значит, ее мать звали Вирджини? Девушка замерла. Она знала, что ее удочерили, что документы оформил дядя Эзра, но никогда не слышала имени своей матери. Вирджини. А фамилия?

– Никто не собирается забирать ее. Ты, Шэрон, напрасно беспокоишься. Никто не знает, что случилось с Вирджини. Она пропала.

Шэрон громко всхлипнула.

– Неважно, Вирджини ее заберет или кто-то другой, вроде этого ужасного парня. Я столько мечтала о ее будущем, Виктор. Я знала, что Одри когда-нибудь выйдет замуж, у нее будет своя семья, и я этого хочу, но...

– Но ты не хочешь, чтобы она вышла за Марка.

– Да, не хочу!

Виктор снова начал успокаивать жену:

– Не волнуйся, дорогая, они же еще дети, они просто радуются жизни и...

– Я думаю, что она уже спит с ним!

Одри виновато покраснела. Хотя они с Марком не перешли еще последней черты, но были близки к этому: он настаивал, а она любила его и готова была уступить.

– Ну как тебе только пришло это в голову!

– Этот парень такой же испорченный, как и его мать. Все, что ему надо... ну, здесь нечего объяснять. Если они еще не спят вместе, это скоро случится.

– Иисус! Подумай, что ты говоришь, Шэрон!

– Не поминай имя господа всуе, Виктор! – гневно воскликнула Шэрон.

– Извини, дорогая. Все совсем не так плохо. Одри – хорошая девочка. Мы просто должны верить ей, вот и все.

– И молиться за нее. Она всегда была дикой, Виктор, ты сам знаешь. И ты ее поощрял. Она носилась по округе, как дикий индеец, а ты вел себя так, словно у тебя не дочь, а сын. А какая она упрямая! Господи, я никогда не видела такой упрямой девчонки. Она совсем не похожа на эту милую Элис Уэбер.

Одри думала, что ее стошнит. Элис была двуличной подлизой. Последний человек, на которого Одри согласилась бы быть похожей.

– Элис Уэбер просто притворщица, – ответил отец.

– По крайней мере, она не огорчает своих родителей, встречаясь с таким негодяем, как Марк Кеннеди. Я не удивлюсь, если узнаю, что именно он скачал бензин на колонке Причарта две недели назад и залез в июне к Макалистерам, когда они уезжали навестить родных в Канзас-Сити.