И вот когда в семье Огурцовых наконец то все, казалось бы, утряслось, произошло самое страшное, что только может случиться у людей, которых связывают «православные отношения».

Наверное, самой большой Анжелкиной проблемой было то, что до двадцати девяти лет она оставалась девицей и всю дорогу нам завидовала, хотя явно этого не выражала. В то время как я развелась со своим третьим мужем, она все еще сидела в девках. И однажды что то перевернулось в ее мозгах – не знаю точно как, но из православия она вдруг перепрыгнула к адвентистам Седьмого дня. Стала регулярно ходить на их субботние собрания, шляться по вечерам с гуманитарной помощью по братьям и сестрам во Христе, петь духовные песни под бренчание балалайки. Бросила работу в народном ансамбле, перешла в один из музыкальных адвентистских коллективов с незатейливым названием «Колокольчик» и теперь разъезжала по городам и весям, обращая заблудших овечек в «настоящую, истинную» веру. Родители были в шоке от того, что выкинула им на старости лет их такая с виду благочестивая дочь.

– Еретичка! – не уставала повторять Нина Геннадьевна, когда Анжелка в субботний вечер убегала на очередное собрание.

– Сами такие! Не стану я больше иконы облизывать! – кричала в ответ благочестивая дева, прикрывшись на всякий случай балалайкой, – религиозные распри в семье могли дойти и до мордобоя.

Короче говоря, на одном из субботних собраний Анжелка познакомилась со своим будущим мужем – рослым чернобровым детиной, который то ли по своей дури, то ли по упрямству добивался руки нашей подруги целый год. Родители были и «за», и «против» – когда как, но в конце концов сдались и сбыли с рук благочестивую дочь свою. А еще через год у Анжелки с Михаилом родился сын Кузьма.

Теперь в семье Поликуткиных Огурцовых снова все нормализовалось: Анжелины предки устроились работать в ту самую церковь, куда зашли совершенно случайно во времена их страсти к уринотерапии. Отец служил сторожем, мать – стояла за свечным ящиком. Кузьму сначала под сильным давлением Анжелкиных родителей окрестили в православном храме, а через неделю обратили в адвентистскую веру, прочитав над младенцем молитву на субботнем собрании. Компромисс был найден – все были довольны: и Нина Геннадьевна, и Иван Петрович, и Михаил Кузьмич, да и Анжела, наконец, обрела покой. Жаль только самого Кузьму. Чем может обернуться ему это «двоеверие»? А вдруг он станет двоеженцем?..

19.00 – первое предложение моего гениального романа осталось только напечатать – оно окончательно созрело в моей голове. И стоило мне только прикоснуться к клавиатуре, как зазвонил телефон. На экран выпрыгнуло странное сочетание букв: «Ячсмитж тррр».

– Маня! Он, кажется, меня заразил! – вопила в трубку Икки.

– Кто?

– Сантехник!

– Чем?

– Пока точно не знаю, но это что то очень страшное и венерическое! Подонок! Свинья!

– Ты же утром была влюблена в него!

– Какая там любовь! Я не знаю, куда от него деваться, – он мне три раза позвонил за сегодняшний день!

– Почему ты думаешь, что он тебя заразил? Ведь прошло еще слишком мало времени! И потом, он… ты… Ну, в общем, вы что, не предохранялись?

– Нет, все произошло так быстро, так неожиданно, так страстно…

– Ну, ты и дура! – рассердилась я.