Возвращаться к № 2 было уже поздно, и я поехала домой. Правда, до того как поехать домой, я заглянула в книжный магазин, где прочитала лекцию о засилье современной зарубежной литературы и нечаянно опрокинула на пол свои романы.

Снова читаю: «…тебя ждут великие дела!», еще минутка, и я встану, но тут душераздирающе звонит телефон. Бегу босиком в другой конец комнаты.

– Здравствуй, голубушка! Ты что, еще спишь?

Это мама – сейчас спросит о вчерашних свиданиях, а я еще не придумала, что бы соврать.

– Ты смотрела на часы? Знаешь, сколько сейчас времени? Пора обедать, а ты, наверное, в кровати валяешься! Ну что за режим у тебя такой ненормальный?!

– Я работаю, работаю.

– Нужно вставать раньше! Кто рано встает, тому бог дает.

– Я утром ничего не соображаю.

– С тобой бесполезно разговаривать! Ты все равно ничего не понимаешь! Мне утром звонила Олимпиада Ефремовна, Галя Харитонова, а потом Зиночка.

«Начинается», – подумала я – все эти почтенные дамы были самыми что ни на есть ближайшими родственницами вчерашних претендентов.

– Ты почему ни с одним из мальчиков не встретилась?

Ничего себе мальчики, особенно тот, что с бородой и «дипломатом»!

– Можно подумать, это мне 31 год, и это я не замужем, и это у меня нет детей! – не успокаивалась мама. – Я ищу тебе спутника жизни, а ты набираешься наглости и плюешь на все, что делает для тебя мать!

– Давай поговорим о чем нибудь другом.

– О чем другом то! – возмутилась она и затараторила: – Влас – такой хороший мальчик, целеустремленный, умный, добился в жизни всего, о чем только можно мечтать: имеет свой собственный автомобильный салон, не рвань там какая, человек денежный, симпатичный! Ты вспомни, как вы с ним хорошо в детстве ладили!

«Да уж, нечего сказать. Как только глаза друг другу не выцарапали, до сих пор не пойму», – подумала я, но маме сказала:

– Да, хорошо ладили.

– Ну вот. Кстати, ты не забыла, что у бабушки в пятницу день рождения?

«Тьфу, конечно же, забыла, совершенно перепутала все числа и даже не знаю, какой сегодня день», – подумала я, но ответила:

– Как я могла забыть! Я даже ей подарок приготовила – купила ночную рубашку. – Я вспомнила о белой шелковой, отделанной ручным кружевом сорочке с глубоким вырезом на спине, которую купила в тот день, когда впервые увидела Алексея Кронского в коридоре редакции.

– Напрасно, она все равно ее обрежет. Ты ей лучше открытку подпиши, и подлиннее.

– Не умею я открытки подписывать!

– Тоже мне писательница!

– Так мы что, значит, все таки едем? Этих не будет?

– Конечно, едем. У Зожор еще воду на даче не отключили, и они там будут сидеть до одурения.

Эти или Зожоры – это мамин брат и его… Не знаю, как ее назвать, – супруга, тетка, гражданская жена, но между собой мы называем ее Гузкой. Ее зовут Зоей, а дядю – Жорой, а, следовательно, вместе получается Зожоры. Зоя действительно всем своим видом напоминает жирную рождественскую…нет, не гусыню, а гузку, с которой стекает жир. Она абсолютно ничего не делает, но мечется по бабушкиной квартире, создавая видимость того, что у нее полно работы и ей страшно некогда, а на самом деле каждые пять минут она бегает на кухню, заглатывает бутерброд с вареной сгущенкой или печенье, кидается в ванную, прожевывает и с грязной тряпкой появляется в комнате. Наскоро смахнув пыль, снова бежит на кухню, запихивает в рот кусок ветчины и бежит жевать в туалет. И так целый день по кругу. Я сама видела!

С тех пор как мой родной дядя связался с Гузкой, наши отношения с ним накалились до предела – нас с мамой он попросту не переносит, как, впрочем, и мы его, поэтому, когда Зожоры дома, мы к бабушке стараемся не ездить.