— Друг семьи. Но как я уже заметил выше, нам надо встретиться. Тогда все и узнаешь.

На другом конце провода повисла длинная пауза.

— Когда?

— Как насчет того, чтобы прямо сейчас?

— Где?

Билли выдержал еще одну паузу. Безразличие на лице Хока сменилось изумлением.

— Я сижу в черном «рейндж-ровере» прямо напротив дома твоей мамы. У тебя есть десять минут. — Билли разъединился и бросил телефон на приборную доску.

Хокинс покачал головой.

— Ты же звонил по мобильнику. Он может находится в совершенно другом месте. Билли рассмеялся.

— Я здесь бывал еще в детстве. Не слишком часто, но заходил. Микки уже тогда был мудаком, зато у его сестры была самая большая грудь. — Билли достал сигареты, кинул одну Хоку и закурил сам. — Она демонстрировала ее за фунт стерлингов. Обнаженной. Приходилось сбрасываться из карманных денег. Это была первая грудь, которую я увидел. Видишь вон тот дом? Номер сорок восемь? Вот там он и жил.

Хокинс жадно затянулся своей первой за день сигаретой, стараясь удержать кашель.

— Ну и что? Это же было сто лет тому назад.

— Его мамаша до сих пор здесь живет.

— Откуда ты знаешь?

Билли внимательно посмотрел на него и поднял брови.

— За кого ты меня принимаешь? За полного идиота? Я все выяснил.

— Что?

— Это сайт в Интернете. Список избирателей. Я просмотрел его на прошлой неделе и выяснил, что она по-прежнему живет по тому же адресу.

Хокинс посмотрел на дорогу и снова уставился на Билли.

— Там же старые сведения, кретин. Может, она переехала или… вообще умерла. Даже если она действительно здесь живет, он-то почему должен быть здесь?

— Послушай, — покачал головой Билли, — сколько лет ты меня знаешь, Хок? Неужели ты действительно считаешь, что я не проверил все? — Он бросил взгляд на Хокинса и снова уставился на фасад дома. — Видишь вон тот белый «БМВ»? Со спущенной шиной? Это машина Микки. Я ее и продал ему как раз перед тем, как его посадили. А вон тот магазинчик на углу видишь? Они занимаются доставкой газет, Я заскочил туда в понедельник и переговорил с пакистанкой, которая стояла за прилавком. Она мне сообщила, что раз в неделю они относят в сорок восьмой дом «Дейли Миррор», телепрограмму и «Автолюбителя». Поскольку его престарелая мать вряд ли могла увлечься перепродажей машин, скорее всего, последнее предназначается Микки. Ну что, успокоился? Доволен?

Хокинс выпятил нижнюю губу и кивнул.

— Знаешь, — произнес он, указывая на дорогу, — если это он, то да.

Билли обернулся и увидел, что к ним движется Микки Джеймс. Он стал плотнее по сравнению с тем, каким помнил его Билли, что придавало ему вид действительно крутого парня, к тому же это ощущение подчеркивалось выражением его лица, на котором было написано явное недовольство сложившейся ситуацией.

— Он что-то держит в правой руке, — внезапно посерьезнев заметил Хокинс. — Или перо, или баллончик. А может, даже полицейскую дубинку.

И оба уставились на приближавшуюся фигуру. Билли знал, что их невозможно разглядеть через тонированные стекла, поэтому, когда Микки оставалось до машины тридцать футов, он распахнул дверцу и вышел.

— Привет, Микки. Как поживает твоя сестренка?

— Твою мать! — застывая на месте откликнулся тот. — Билли Эванс!

— Единственный и неповторимый, — ответил Билли, на всякий случай не отходя далеко от машины.