Валерия Вербинина. Самый лучший вечер
Кошкин почувствовал, как у него вспотела кожа у корней волос, и разозлился. В конце концов, за время службы в милиции ему довелось видеть предостаточно убитых, и вовсе не это являлось проблемой сегодня, в прекрасный субботний вечер. Капитан с раздражением вытер лоб и покосился на осколки бокала неподалеку от трупа, на лужицу красного вина, похожего на кровь, возле них. Фотограф полыхнул яркой вспышкой, снимая убитого, и Кошкин поморщился. Все было не так. Да, совсем не так, как надо. «Но разве я сам не хотел бы этого?» – спросил он себя. И не получил ответа. Врач, стоя над трупом, равнодушно курил сигарету. Это был немолодой уже человек с синяками под глазами и уставшим лицом. Позади него маячили двое санитаров в белых халатах, ожидавших, когда им разрешат увезти тело. Фотограф вновь полыхнул вспышкой. Врач докурил сигарету и внимательно посмотрел на молодого капитана со шрамом на виске. – Убит наповал. Мне очень жаль, но тут я ничем помочь не могу, – сказал он, словно извиняясь. – Я уже понял, – кивнул Кошкин. В соседней комнате кто-то всхлипывал. Заунывный вой сирен доносился снаружи, и у Олега невольно заныл висок под шрамом. …Нет, ну почему так? Почему именно так, а не как-то иначе? – Вы нашли того, кто это сделал? – спросил врач. – Нет, но мы ищем, – ответил капитан. И добавил: – Похоже, стреляли с крыши здания напротив. Я уже послал туда наших. Ему показалось, будто врач глядит на него с сочувствием. Конечно, на что тут можно надеяться? Обыкновенное хладнокровное заказное убийство. Гарантированный висяк, как говорят опера. – Вы закончили? – снова подал голос медик. – Мы можем забирать тело? – Да, конечно. Как только будут результаты вскрытия… – Само собой, я сразу сообщу, – с улыбкой откликнулся врач. Санитары развернули черный мешок для перевозки трупов, и тот раскрылся с отвратительным хрустом. Фотограф уже ушел. Не глядя больше на убитого, Кошкин вышел из комнаты. В коридоре его настиг возбужденный лейтенант Садовников. Лейтенант был молод – еще моложе, чем Кошкин, которому недавно сравнялось тридцать, – и жаждал сенсации. – Олег Петрович, что ж такое творится? – заговорил он быстрым, горячим шепотом. – Пономарева грохнули? – Да. А я думал – не доживу до этого, – буркнул капитан. – Почему? – удивился лейтенант. – Видел его? Как он там валяется на ковре… – Но, едва начав фразу, Кошкин пожалел, что затеял разговор, и замолчал. – До чего жалкий у него вид. А ведь такой был крутой, – все же договорил он. Садовников с любопытством покосился на него. Так и есть, сейчас спросит, обязательно спросит… – Товарищ капитан, а правда, что он вас убить пытался? – и в самом деле не сдержался лейтенант. Кошкин машинально тронул шрам на виске, вздохнул: – Было такое. Однако Садовников не унимался: – И что, вы собираетесь всерьез искать того, кто его шлепнул? А ведь как было бы просто спустить все на тормозах, подумал Кошкин, как заманчиво… Но тут раздался топот ног, и в коридор влетели двое оперов. – Товарищ капитан, мы нашли оружие! – доложил тот из них, что успел меньше запыхаться. Второй меж тем протянул капитану снайперскую винтовку. Садовников только присвистнул с невольным уважением, и Кошкин неодобрительно покосился на него. – На крыше нашли? – спросил он, тотчас же вспомнив полускрытый развевающейся занавеской силуэт здания, видного из окна комнаты, где находился убитый. |
