Сиенна взглянула на Париса с мольбой в наполненных слезами глазах.

– Пожалуйста, Парис. Успокойся. Не борись с ними.

У него перехватило дыхание, и, несмотря на то, что все инстинкты кричали о продолжении схватки, продолжении уничтожения всея и всех на его пути, воин остановился, убрал клинки в ножны и опустил руки. Сиенна пыталась спасти его. Парис должен ей довериться.

Он сдастся.

В мгновение ока твари сполна воспользовались своим преимуществом и слетелись к нему, как пчёлы на мёд. "Успокойся". Как и Сиенна, Парис оставался недвижим. Удивительно, но жажда битвы вскоре ослабла.

Горгульи вцепились в его руки и снова потащили в тюрьму, где уже был заперт Уильям.

Сиенна с трудом поднялась на ноги, и, не прерывая зрительного контакта с Парисом, последовала за ними. Отличный ход. Отвернись она, и воин снова бы взорвался. Он не мог лишиться и этого.

– Горгульи оставят тебя в покое после того, как закуют тебя в цепи. – Её голос дрожал, чувствовалась скрытая боль. – Они просто должны выполнить своё задание, а потом ты сможешь делать все, что захочешь.

"Хочу её..."

Несмотря на свои раны, Парис затвердел во второй раз. Внутренний демон источал аромат: шоколад, смешанный с самым дорогим шампанским.

Если Парис и нуждался в подтверждении того, что он мог снова быть с Сиенной, то вот оно. Он мог быть с ней столько раз, сколько пожелает. Точнее, столько, сколько она позволит ему. Парис был напуган. Он получил доказательство.

Парис прошёл через это.

Наконец он был с женщиной, которую жаждал больше всех на свете.

Горгульи, не державшие его за конечности, облепили Париса, отвратительнейшим образом толкаясь и потираясь о него.

На этот раз сильнее и решительнее. Даже их потребность завершить задание и приковать Париса цепями не могла пересилить очарование демона. Парис игнорировал их, концентрируя внимание на Сиенне.

Она здесь – Парис никогда не устанет от этой мысли – и она потрясающе прекрасна, олицетворяя в себе всё женственное.

Хотя она была перепачкана грязью и запёкшейся кровью, Парис никогда не встречал более прелестной женщины. В его голове за время их расставания не сложился столь идеальный образ.

Напротив, его сознание не воздало ей должное. Карие глаза Сиенны, обрамлённые пышными длинными ресницами, блестели от вереницы изумруда и меди, с оттенками лета и зимы.

Губы Сиенны были припухшими и чертовски соблазнительными. Любая женщина отдаст что угодно, чтобы заполучить такие, а мужчина – чтобы использовать их.

Волосы Сиенны не были слишком тёмными или слишком светлыми, а идеального красно-коричневого оттенка с проблесками локонов цвета чистейшего золота. Локоны оказались длиннее, чем раньше, волнистые и завораживающие, как океан.

Веснушки стали светлее, но столь, же декадентскими, как и прежде – карта сокровищ для языка Париса. Остальная кожа цвета сливок и лепестков роз, светилась, словно из-под неё пробивались лучи солнца.

Стройное и изящное тело Сиенны было столь же грациозным, как у балерины. Её груди были небольшими, но удивительно хорошо заполнят большие ладони Париса, когда он будет ласкать языком её соски.

У Сиенны были длинные ноги, которыми они будет обвивать его талию, притягивая Париса ещё ближе к себе.

"Моя", – подумал он. – "Моя."

"Возьми её." Демон Разврата отказался от бесконечных "я хочу" и "мне нужно", и всецело отдался приказам. Как будто Парис имел что-то против. Хотя его мучил один вопрос: наполнится ли его тело силой, когда он во второй раз займётся любовью с Сиенной?

За углом воина ожидал Уильям... и улыбался, одним взглядом своих ярко-голубых глаз говоря, какой же Парис законченный придурок.