|
– Не думаю, что дядю Джо или его союзника с той стороны, мистера Путина, хоть сколь-нибудь впечатлит твое моральное эмбарго. В настоящий момент, насколько известно осведомленным людям, они абсолютно самодостаточны. У Сталина есть золото, у мистера Путина – необходимый большевикам товар в виде оружия, боеприпасов, снаряжения и промышленного оборудования. Да-да, Фрэнки, промышленного оборудования, причем если дядюшка Джо платит золотом, то обходится ему весь этот товар за полцены. Есть информация о начатом полгода назад строительстве нескольких крупных промышленных объектов. А там, где не хватает золота, например, на оплату услуг наемных войск, Сталин рассчитывается территориями, как это случилось с Восточной Пруссией.
– Каких наемников, Гарри? – с интересом спросил Рузвельт. – Самых обыкновенных, Фрэнки, – ответил Гопкинс, – мистер Путин прислал на передовую несколько десятков тысяч отборных и прекрасно вооруженных головорезов. Это именно об их стойкость и огневую мощь разбились все волны германского «натиска на восток», после чего специально обученным большевистским войскам, которые он назвал «армиями особого назначения», оставалось лишь взломать фронт врага и, охватив его тугим кольцом окружения, рвануть на запад, на Варшаву, а потом и на Берлин. – Получается, Гарри, – улыбнулся Рузвельт, – что ты владеешь ситуацией не хуже меня? – Да, – ответил Гопкинс, – владею. Причем, Фрэнки, даже лучше! Кстати, о пятидесяти- или даже стотысячном Экспедиционном корпусе, который мистер Путин прислал на помощь Сталину, в Москве говорят почти открыто, ибо нет смысла отрицать очевидное. – Тогда, Гарри, – сказал Рузвельт, – тебе и карты в руки. Ты мой личный специальный посланник, и потому полетишь в Кенигсберг – выяснять, каковы дальнейшие намерения мистера Путина в Европе. И вообще, он должен убедить своего вассала дядюшку Джо вернуться в свою берлогу, из которой он так неудачно вылез, потому что стричь шерсть с европейской овцы должны только мы – американцы. – Не думаю, Фрэнки, чтобы они тебя послушались, – покачал головой Гопкинс, – мистер Путин и мистер Сталин – это не патрон и клиент, а, скорее, равноправные партнеры. Да и какой им смысл возвращаться в свои границы, когда они фактически бескровно для себя выиграли войну, и вся Европа лежит перед ними. Приходи и бери. И тут ты со своим требованием, которое требуется, прошу за тавтологию, подкреплять угрозой применения силы. Но всего, что у нас есть, мистеру Путину и главному большевику, очевидно, хватит только на один зуб. Поэтому ставить ультиматумы сейчас просто глупо. Да и нет нам никакого дела до этой Европы – где она, а где мы. Умерла так умерла. Всю свою историю европейская аристократия презирала нас, американцев, за деревенскую неуклюжесть и косноязычие. Так пусть же они теперь на своей шкуре узнают, что это такое – жить под властью большевиков. – Хорошо, Гарри, – вздохнул Рузвельт, – ты меня убедил. Но ты все равно полетишь в Кенигсберг, остановившись по дороге в Британии и взяв с собой представителя сэра Уинни. На переговорах, по крайней мере сперва, вы будете выступать с ним единым фронтом. Но как только ты поймешь, что за счет Британии можно провернуть выгодную сделку, то сразу же сдавай ее с потрохами, пока она не сдала тебя. – Хорошо, Фрэнки, – ответил Гопкинс, – я сделаю это для тебя и для Америки, да хранит ее Господь. Поеду в Кенигсберг и буду торговаться до последнего цента. |
