Человек с самой подлой душой, когда-либо прозябавшей в неаполитанской грязи, невежественный, подверженный постыднейшим порокам, никогда ничего не читавший, кроме акафистов Богоматери (ее он особенно чтил, что не мешало ему предаваться самому отвратительному разврату), — вот каков был человек, которому поручили ответственное дело воспитания монарха. Легко представить себе, каковы были последствия такого выбора; сам ничего не зная, он не в состоянии был чему-либо научить своего питомца; но этого было недостаточно: чтобы монарх оставался вечным ребенком, он окружил его подобными себе людьми, удалив всех, кто был достоин уважения и способен внушить мальчику желание учиться. Пользуясь безграничной властью, Сан Никандро торговал своим благоволением, должностями, титулами. Желая сделать короля неспособным наблюдать даже за малейшими деталями управления государством, он рано привил ему вкус к охоте под предлогом, что это будет приятно его отцу, всегда увлекавшемуся этой забавой. Мало того что страсть к охоте отвлекала юного короля от дел, воспитатель внушил ему еще и страсть к рыбной ловле, и с тех пор эти развлечения стали для Фердинанда излюбленными.

Неаполитанский король — натура в высшей степени непоседливая; в детстве эта черта проявлялась в нем особенно сильно: ему нужны были непрерывные развлечения, и воспитатель придумывал для него все новые удовольствия и в то же время старался избавить ребенка от присущей его характеру излишней ласковости и доброты. Сан Никандро знал, что самой любимой забавой принца Астурийского, ныне короля Испании, было сдирать кожу с живых кроликов; он и своего воспитанника приучил к этому; иногда мальчик подстерегал несчастных животных в конце узкого прохода, куда их загоняли, и, вооружившись палкой, которая была ему по силам, убивал их, заливаясь беззаботным детским смехом. Для разнообразия он также ловил кроликов, собак или кошек и развлекался тем, что приказывал подбрасывать их до тех пор, пока они не подыхали; наконец, ради большего удовольствия, он пожелал видеть, как подбрасывают людей, и воспитатель счел это вполне разумным: тут игрушкой для коронованного дитяти стали служить крестьяне, солдаты, мастеровые и даже придворные. Однако по распоряжению Карла III этой благородной забаве был положен конец: малолетнему королю было позволено подбрасывать только животных, притом исключая собак (их король Испании взял под свое католическое и монаршее покровительство).

Вот как воспитывался Фердинанд IV, кого даже не научили читать и писать и для кого первой наставницей стала его молодая жена».

НЕАПОЛИТАНСКИЙ КОРОЛЬ — ОХОТНИК

«Плодом подобного воспитания должно было явиться чудовище, нечто вроде Калигулы. Неаполитанцы этого и ждали, но природная доброта юного монарха взяла верх над столь порочным воспитанием: из него получился бы превосходный правитель, если бы ему удалось преодолеть увлечение охотой и рыбной ловлей, отнимавшими у него много времени, которое он мог бы с пользой посвятить государственным делам. Но, боясь потерять утро, благоприятное для его любимых удовольствий, он стал пренебрегать даже самыми важными обязанностями, а королева и министры ловко пользовались его слабостью.

В январе 1788 года Фердинанд созвал во дворце Казерта Государственный совет; на нем присутствовали королева, министр Актон, Караччоло и еще несколько человек. Разбирался весьма важный вопрос. Во время обсуждения кто-то постучался в дверь; все были удивлены и не могли себе представить, кто же осмелился нарушить ход заседания. Но король бросился к двери, отворил ее и вышел; вскоре он возвратился, весь сияя от радости, и попросил поскорее закончить заседание, потому что его ждет другое, более важное дело.