Через несколько минут в круг света шагнула из темноты другая фигура. Она оказалась значительно выше первой и явно принадлежала мужчине.

– Вот те раз! – Лина перешла на шепот. – Это же Борис! Главный кавалер наших дам возраста 55+ и первый мачо санатория. Неужели пожилой столичный интеллигент, спортсмен и бард тоже связан с этой шайкой?

– Чему ты удивляешься? – прошептал в ответ Башмачков. – Мы же с тобой в курсе, что шипы от этой «Черной розы» дотягивались аж до Москвы…

– Другим я бы не удивилась, но Борис!.. – продолжала недоумевать Лина.

– Ты всю жизнь, Линок, влюбляешься в подобных придурков с гитарой! – ехидно заметил Башмачков. Лина промолчала, но в ответ больно ущипнула его за руку. Башмачков чертыхнулся, однако еще крепче прижал ее к себе.

Мужчина отошел в кусты, замер и, повернув голову в сторону освещенной площадки, принялся и внимательно наблюдать за следственным экспериментом.

– Пора! – скомандовала Лина Башмачкову. – Настало время выйти из тени.

Они прокрались туда, где Мормышкин, нисколько не шокированный своими злодеяниями, спокойно и подробно показывал, где и как он убивал двадцать лет назад несчастную Кристину.

– Товарищ лейтенант полиции, – обратился Башмачков по уставу к Аллочке.

Молодая следовательница повернула голову в их сторону, не скрывая раздражения. Она знала, что во время следственного эксперимента посторонних быть на площадке не должно. В этот раз волосы Аллочки не были заплетены в легкомысленную косичку, а оказались собраны в строгий пучок, больше подходивший к полицейской форме.

– В чем дело? – недовольно спросила лейтенант Белова.

– Товарищ лейтенант полиции, в районе проведения следственного эксперимента находятся два вероятных свидетеля, – доложил Башмачков обстановку и для верности завершил рапорт, как положено, – внештатный помощник полиции Башмачков.

– Где они? – нахмурила брови Аллочка.

– Одна пытается слиться вон с той стеной, второй вон там прячется…

Не дослушав доклад Башмачкова, Аллочка одной рукой схватила мегафон, а другой – фонарь, лежавшие на капоте машины. Она выхватила лучом мощного фонаря вначале одного свидетеля, затем вторую и рявкнула в мегафон:

– Всем свидетелям оставаться на местах! Любая попытка покинуть место проведения следственного эксперимента будет считаться попыткой к бегству.

В кустах послышалось шуршание, камешки полетели из под ног, и поджарая фигура мужчины, резко метнувшись в сторону, попыталась скрыться в темноте. Но не тут то было! Рослый полицейский подскочил к нему и, применив болевой прием, заломил руку за спину. Через несколько секунд Борис, уже знакомый Лине, предстал перед ней, Аллочкой и Башмачковым, а также перед всеми, кто находился на площадке.

– Ну, здравствуй, Хрипатый! – сказал в наступившей тишине Мормышкин. – Недалеко же ты уехал!

Борис стоял, склонив голову, и не говорил ни слова. На лице у него играли желваки, тонкие длинные пальцы на свободной от захвата полицейского руке то сжимались, то разжимались.

– Хрипатый? – ошалело повторила Лина – Так это ты меня чуть не придушил? Ну да, под капюшоном лица не было не видно, а рост и комплекция очень похожи на те, что были у того мерзавца в плаще. Башмачков, я в шоке! Он еще под интеллигента косил, урка поганый! Гитара, Окуджава, стихи Киплинга со сцены… Кстати, он тогда читал стихи слегка охрипшим голосом, показавшимся мне даже симпатичным. Никогда бы не поверила, что внешность так обманчива!

– Иногда обстоятельства бывают сильнее нас, – пробормотал Борис, слегка смутившись.