Ни души. В санатории было так тихо, что казалось, в здании вообще никого не было.

«А где же обещанные толпы шпионов? – подумала Ершова, стоя на площадке. – Или они все затаились? Затишье, так сказать, перед бурей?»

Где-то за ее спиной тихонько скрипнула половица. Ева вздрогнула и повернула голову. Она стояла прямо под лампочкой, освещенная тусклым электрическим светом. Кто-то стоял в темноте совсем недалеко от нее, но она не могла его видеть, потому что этот кто-то находился за пределами светлого круга.

Ева попятилась. Она просто физически почувствовала чей-то холодный пронизывающий взгляд. Пожарная лестница за ее спиной вела вверх и вниз.

«Мы на втором этаже, – подумала Ева, – а внизу всегда сидит швейцар. Мне надо туда!»

Из темноты раздалось тяжелое хриплое дыхание. Ершова опрометью бросилась к лестнице. Ей показалось, что дыхание за ее спиной перешло в тихое полузвериное ворчание.

– Нелли, давай, – сказала Алина умоляюще. – Не бойся, это совсем не трудно!

Околелова стояла на карнизе и в ужасе смотрела то вниз, то на тополь. Поцарапанный Максим сидел на агрегате, проявляя к изобретению века выдающуюся непочтительность.

– Нелли, не бойся, – сказал Энгельс, – я вот до тополя не допрыгнул, но все равно приземлился благополучно, как с парашютом. И у тебя, если что, получится так же.

– Не получится, – сказала Нелли с карниза, – ты, падая, все ветки поломал!

Откуда-то слева послышались шаги, и к Алине и Максиму подошла юная пара.

– Ужас! Самоубийца! Отговорите ее! Срочно! – взвизгнула девушка в кокетливой шляпке, увидев на карнизе распластавшуюся лаборантку.

– Врача! Психиатра! – закричал молодой человек, выронив от волнения изо рта сигарету.

– И пожарников! – добавила девушка, срывая свою шляпку с головы, чтобы лучше видеть Нелли.

– А пожарников зачем? – миролюбиво спросила Алина.

– Психиатр мне тоже ни к чему, – добавила Околелова с карниза. – Разве что нотариус, завещание написать.

– Это ты брось, – сказал Максим, снимая куртку и набрасывая ее на устройство Кулибиной, чтобы оно не бросалось в глаза посторонним, – мы еще попляшем на твоей золотой свадьбе.

Нелли вспомнила о муже, который, вероятно, уже находился в «Весеннем ежике», и всхлипнула.

– Дорогая, пойдем, – аккуратно потянул молодой человек свою девушку, которая снова надела шляпку, – тут не один псих, а целых трое.

– Уже уходите? – елейным голоском протянула Алина.

– Срочные дела-с, – просипел парень, и они скрылись за углом с наивозможной скоростью.

– Нелли, слезай, – сказал Макс, – надо ехать. Сейчас они кому-нибудь о нас расскажут, и у нас будут большие проблемы.

Околелова не отозвалась.

– Ладно, – сказала Алина после паузы, – я полезу за ней.

Девушка подошла к тополю и принялась карабкаться на дерево, на чем свет стоит ругая свою узкую юбку.

Света сидела на стуле в полупрозрачном пеньюарчике и смотрела на Рязанцева. Тот не торопясь разливал в два бокала густое рубиновое вино.

– Это крымское «Бастардо», – сказал он, – вам понравится.

– Может, будем на «ты»? – сказала секретарша, встала, подошла к окну и выглянула в парк, окружавший санаторий.