Аккуратно, стараясь ступать потише, покинул внутренний двор и начал огибать здание, чтобы подойти к месту, где днем заметил машину, в которую садился наблюдатель. Делал так в надежде, что следящие за мной люди не стали менять место стоянки, очень уж оно было удобным. В этом своем предположении я не ошибся и чуть не нарвался. Только чудом успел остановиться и не попасться на глаза противникам. Уже собираясь выглянуть из-за угла, за которым должна стоять машина, услышал вопрос на чистейшем русском языке с явно наигранным возмущением:

— Долго ты ещё смолить будешь?

Ответ услышал одновременно с шумом приближающихся в мою сторону шагов.

— Да уже почти докурил, сейчас отолью и вернусь.

Дальше события понеслись, как во сне, стремительно и по краю пропасти, по-другому даже не знаю, как выразиться. Из-за угла появилась фигура, как мне показалось, здоровенного мужика, который, к счастью, смотрел себе под ноги и не успел среагировать на мой удар рукояткой револьвера в голову. Вырубил его наглухо и успел даже подхватить и уложить за углом, вне видимости из автомобиля. После этого я приготовил к стрельбе револьвер с глушителем и спокойно пошел к их автомобилю, держа оружие в опущенной руке. Подошёл к водительской двери, открыл её и выстрелил в лицо удивлённого донельзя пассажира. Чуть не выронил револьвер и не наложил в штаны, когда с заднего сидения неожиданно прозвучал вопрос-претензия:

— Ну че вы расхлопались дверью, вам, что заняться больше нечем?…

Сам не понял, как пристрелил этого дядьку, который как раз начал садиться. Пулю положил, как и пассажиру, точно в лобешник и, что странно, и в первом, и во втором случае пули не проломили головы противников насквозь, а благополучно застряли внутри этих самых голов. Как-то мне казалось, что тяжёлая пуля должна наоборот наделать тут жутких дел, но нет. Странно, но думать над этим казусом сейчас было не время, да и место совсем неподходящее.

Дальше действовал по уже привычному, отработанному алгоритму. Трупы обыскал, разместил на заднем сидении вырубленного мужика и его тоже избавил от всего лишнего, а потом надежно спеленал брючными ремнями, снятыми с его мёртвых подельников. После этого усадил его на переднее пассажирское сидение и повёл трофейный автомобиль на выезд из города, благо в номере изучил карту и наметил пути движения как раз на такой случай.

Допрашивая за городом в укромном месте пленного мужика, я попутно размышлял: вот сейчас непонятно, это везение или уже клиника. Двоих сбежавших из торгпредства ищут чуть не все детективы Америки, а встретиться с ними повезло мне. И как встретиться. Оказывается, эти скунсы за время пребывания в Америке нехило так развернулись и даже нашли себе помощников из бывших эмигрантов. Один из этих двоих видел меня в компании Абрама Лазаревича и, случайно встретившись со мной на железнодорожном вокзале, запаниковал, подумав, что я приехал ради их поганых шкурок. Второй, как ни странно, согласился с ним, что я здесь из-за них. Поэтому они решили действовать на опережение, привлекли подчинённого в качестве водителя и организовали слежку. Выяснили, где я живу, подкупили портье, который пообещал указать номер, в котором я остановился, и сегодня ближе к рассвету хотели заявиться ко мне в гости. Конечно, шуметь там они не собирались, хотели выкрасть, вывезти за город и узнать у меня, зачем я приехал в город, а попутно ещё и получить свежие новости из первых, так сказать, рук об идущем расследовании.

Слушал пленника и, честно сказать, охреневал от простоты этих товарищей, а ещё больше — от их наглости. Так действовать, как планировали они, это надо быть совсем уж отмороженными, правда, как поведал пленник, портье они в живых оставлять не планировали, поэтому могло и прокатить. Не зря ведь говорят, что наглость города берет, вот и здесь все могло получиться, не будь я чуть удачливее.

Когда только осознал, кто попал мне в руки, я даже руки мысленно потёр от предвкушения очередного денежного куша, ведь, по рассказам Абрама Лазаревича, все, кто занимался закупками товаров для Союза, нехило наварился, но с этим мне не повезло.