Кстати, про Пьера. Про него Кристина тоже рассказала — что где-то через месяц он собирается плыть в Америку. Есть тут у него какие-то дела. Дети просят и их взять с собой, но он категорически против, аргументируя это просто: неразумно отрываться от учебы ради простой поездки.

Эта информация меня заинтересовала. Жаль, что самого Пьера не было дома, так бы я поговорил с ним самим и выяснил бы у него все про его будущую поездку.

В этот раз мы с Кристиной проговорили с полчаса, потом трубку у нее отнял мелкий. Эрик, не мудрствуя лукаво, рассказал, что сестра теперь учится рисовать и хочет, как научится, изобразить меня с синяками, а брат отбился от рук: ходит, дуется и ни с кем не разговаривает. В общем, доложил обстановку по полной программе.

Закончив разговоры, я положил трубку и серьезно задумался. Есть у меня к Пьеру серьезный разговор, заводить который во Франции я не стал, а тут будет в самый раз. Когда я упоминал, что можно без больших проблем добыть хороший стартовый капитал честным путем, без криминала, я ни разу не лукавил. Сейчас для меня это не особо актуально, вроде все складывается хорошо, но ведь это неправильно, что бесхозные средства, притом значительные, лежат без дела. Вот я и думаю: пусть лежат, как заначка на черный день, или, может, пустить их в дело?

Наверное, надо пояснить, о чем я сейчас говорю. Еще когда в самый первый раз, во время похода с дедом за изумрудами, я восторгался возможностями своей памяти, в голову мне пришла мысль о жизни в этом времени. Вернее, о том, как я мог бы повлиять на обстановку в Советском Союзе в частности и во всем мире в целом. Тогда я отложил эти свои мысли, понимая, что одному человеку сделать что-то значимое просто не под силу. Но в подсознании эти мысли засели накрепко. Поскольку даже совсем чуть-чуть повлиять на мир можно только в том случае, если у тебя есть запредельно большие средства, я поневоле рылся в памяти в надежде отыскать вариант, как можно эти самые средства получить. Притом думал, как их можно добыть с без особо напряга и как можно быстрее. Честно сказать, тогда пытался вспомнить, что-нибудь о биржевых играх или чем-то таком. Но так как я никогда этим не интересовался, вспоминать мне было нечего.

Зато я вспомнил кое-что, может, даже поважнее, чем история биржи, — историю о золотом галеоне, который нашли в мое время. «Нуэстра Сеньора де Аточа» — так назывался галеон, обнаруженный у берегов Флориды, на котором кроме огромного количества драгоценностей было четыреста тонн золотых и серебряных слитков. Огромные по нынешним временам деньги, имея которые можно много чего наворотить. Ну или потерять дурную голову. Мне, когда нашли этот галеон в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, было пятнадцать лет, и я с огромным интересом смотрел по телевизору передачу, посвященную этой находке. Тогда, как и любой другой пацан, я мог только мечтать о поиске таких кладов, а сейчас я запросто могу осуществить эту свою мечту. А учитывая, что благодаря своей удивительной памяти я прекрасно помню координаты затонувшего корабля, сделать это можно еще и быстро.

Еще когда Абрам Лазаревич только завел разговор о поездке в Америку, я подумал об этом кладе. Была даже мысль просто отдать его Союзу. Но сначала я решил, что мне было бы сложно залегендировать, откуда у меня появились такие сведения, а потом и вовсе просто передумал. Не будет толку, если тупо отдам это все в том виде, как оно есть, разворуют или потратят на покупки с переплатой в разы дороже, чем они стоят на самом деле. Гораздо эффективнее будет достать эти ценности, обналичить их и запустить какую-нибудь интересную аферу, чтобы и заработок был и Союзу помощь побольше, чем если бы они потратили это золото с серебром самостоятельно.