Громила первого уровня — просто жирный кусок мяса. Совершенно не опасный, если им не управляет разумный. Второй — уже больше, и своей тяжелой лапой он может хоть бетон крошить. На третьем эти твари покрываются костяной броней, а вот что с ними происходит дальше — остается только догадываться. Возможно те гориллы, которые стояли на защите разумного — и есть четвертый уровень. Или это просто другая мутация.

Так вот, синие горошины выпадают с третьего, и выше. Со второго тоже могут, но вероятность этого крайне мала.

К чему я начал вести эти расчеты, вспомнил только когда за мной хлопнула дверь. Привели меня в одиночную камеру — тесное помещение с голыми бетонными стенами. Окон нет, лишь вверху слегка покачивается лампочка, что дает тусклый свет. Ну и компанию мне составили две мухи, что с завидным упрямством бьются об нее.

На забыли ребята и о своей безопасности. Руки мне развязали, и пристегнули к стене, максимально разведя их в стороны. Ноги развязывать не стали. И вот таким распятым я теперь должен ждать допроса. Не стал ничего у них спрашивать, от греха подальше. Ведь если ударят, я могу расстроиться. Бойцы ушли, оставив меня наедине со своими мыслями, так и не сказав ни слова.

На территории лагеря, пока шел, смог насчитать по меньшей мере человек триста. И это только те, что были на улице. А сколько еще запрятано по ангарам и производственным площадям? Или за пределами лагеря ошиваются? Тысяча, не меньше. И чтобы всю эту тысячу снабдить хотя бы одной синей способностью, потребуется убить в общей сложности… Полмиллиона зомби? Да не, бред какой-то. Но с другой стороны, я в одно лицо уже не одну тысячу уложил. Звучит вполне правдоподобно. И убивал-то я зачастую выборочно, лишь самых сильных.

Но какой смысл всех наделять сильными способностями? Смысл есть, но не при таких трудностях. Думаю, основные бойцы могут похвастаться чем-то неординарным, но основная масса всё же слаба. Как и у нас.

Зачем мне эта информация? Да не знаю. Делать просто нечего.

Теперь, когда я остался совершенно один, можно активировать трансформацию. Справлюсь ли я с полным лагерем народа? Да, конечно. Почему нет?

Надо ли мне это? Пока не знаю. Меня ни разу даже не ударили. Мне кажется, что эти люди ведут себя куда более цивилизованно чем наша прежняя полиция. Сам на своей шкуре не испытывал, но много раз приезжал в отделение на вызов. Без слез не взглянешь на бедолаг, которые попали под тяжелую руку следователя. Но, вполне вероятно, они это заслужили, тут не поспоришь.

Также, от нечего делать, попытался освободиться. Камень мне теперь примотали на ногу, и освободиться от него нет никакой возможности.

Кандалы сидят в стене прекрасно. Нет такого, как в американских фильмах. Расшатывать тут совершенно бесполезно, те, кто устанавливали их, выполнили свою работу как полагается.

— О! Привет! — об мою ногу кто-то потерся, и я с трудом смог разглядеть белого зверька, что пришел в гости. — Разгрызи веревку!

Пушку на мои команды было глубоко в душе наплевать. Мысли я ему передать не могу, а потому приходилось выкручиваться словами. Минут пять я пытался и так и эдак объяснить тупице что от него требуется, но он просто терся о мои ноги и издавал звуки наподобие мурлыканья. Только из его подросшей морды это звучало как хрип.

Оказалось, как ни парадоксально это звучит, в моей камере есть камера. И уже совсем скоро в коридоре послышались стремительно приближающиеся шаги, а следом громыхнул засов. В дверной проем ввалилось трое здоровых мужиков, и все они начали ловить юркого зверька, что испугался из столь резкого появления.