|
На платформе стало совсем пустынно. Лишь несколько следящих камер озирались вокруг своими мертвыми линзами. Пути назад были отрезаны, осталась одна дорога: наверх, к звездам. Стас зашел в кабинку и надавил большую плоскую кнопку со значком «^». Он никогда не понимал местного юмора: зачем на единственном сенсоре рисовать такой значок, если иных вариантов все равно нет?… Герметичная дверь пшикнула, и подъемник неторопливо пополз к поверхности. Вскоре в окошко ворвался солнечный свет. За поляризационным стеклом раскинулась величественная панорама космодрома. Вдалеке виднелось нагромождение клубов пара и дыма – совсем недавно там поднялась в воздух малотоннажная «стекляшка». Более крупные шаттлы оставляли гораздо больше копоти… Небо было лазурным до рези в глазах. Оно манило нырнуть в бесконечность, вознестись над твердью и парить. Оно призывало своим пронзительным голосом тишины тех, кто умел его слышать. Стасу был хорошо знаком этот обманчивый черный лик неба, прикрытый голубой фатой. Но, несмотря на все опасности, он любил его роковую натуру. Туша среднетоннажника «Ренегат» находилась с другой стороны и не была видна. Подъемник добрую минуту карабкался по вертикальному стержню, сквозь безумное нагромождение стартовых конструкций. Наконец он достиг стыковочного кессона и остановился. Дверь отъехала влево, давая Стасу пройти на узкий мостик. Он всегда любил постоять здесь перед рейсом. Хотя бы минуту побалансировать на этом шатком перешейке между Землей и космосом. Провести перчаткой по гладкой обшивке, на которой в этом месте красовалась огромная буква «у» из трафаретной надписи «Трансвакуум 658214-2-МВ Россия Земля», тянущейся в четыре строки по всему выпуклому боку шаттла. Окинуть взглядом плоскость «Стратосферы» с шестидесятиметровой высоты. Привести в окончательный порядок мысли, настроится на продолжительную работу… «Пилот „пеликана“ 8-С Нужный, это диспетчер комплекса УП, мы ведем вас, – раздался голос в шлеме. – Объясните причину задержки». Стас вздохнул. Бывает, что попадаются вот такие сопровождающие санкциры – супердотошные и экстрапедантичные. С этими спорить бесполезно, они не признают маленьких пилотских суеверий. Они правильны и пунктуальны до последнего нейрона в позвоночнике. – Все в порядке, ждал, пока подъемник уйдет вниз, – ляпнул Стас первое, что пришло в голову. Более нелепую отмазку сложно было выдумать. Видимо, диспетчер был настолько обескуражен дебильностью объяснения, что не стал развивать тему. В шлеме коротко трескнули помехи, и прозвучал его сухой басок: «Займите штатное место на борту. Приступите к диагностике систем». – Есть, – ответил Стас, улыбнувшись. Возвращалось хорошее настроение и вместе с ним – то щекочущее чувство предвкушения старта, которое знакомо лишь пилотам. Даже предстоящий пресс перегрузок не портил приятности момента. Бросив последний взгляд на серое полотно космодрома, залитое солнечными лучами, Стас шагнул в красноватый полумрак шлюза и сдернул предохранительную скобу на рукоятке герметизации. «Здравствуй, Ренегат…» – беззвучно проговорил он одними губами, с силой выдавливая красный рычаг в сторону. Толстенная наружная дверь медленно заняла положенное место в проеме, наглухо отделив помещения корабля от внешнего мира. Тревожный красный свет сменился гостеприимным зеленым, и Стас переступил комингс внутреннего шлюза. |
