|
Он явно попал в театр впервые. Вспомнил Хорька и буфетчик: тот еще до начала спектакля восторгался ассортиментом и возмущался ценами, впрочем, пару рюмок выпил и бутербродом с бужениной закусил. А вот в антракте — преобразился: изысканные манеры, бархатный голос! Еще бы, привел за столик красивую даму, подозвал официанта, что-то заказывал. Потом к ним присоединился еще один господин — невысокий, полноватый, с забавным венчиком волос вокруг лысины, с бородкой. По описанию буфетчика Викентий Павлович сразу признал вора и мошенника по кличке Пузо — лучшего дружка Хорина. Отпуская Хорька из околотка, сыщик поинтересовался:
— Почему же ты промолчал о том, что в театре и Пузо был? Он же свидетель в твою пользу. — Да разве же он для вас свидетель? — удивился Хорек. — Какое к нему доверие? А что, будете расспрашивать? — Нет, — махнул рукой Петрусенко. — И так все ясно. В самом деле: время первого антракта точно совпадало с моментом бегства взломщиков, спугнутых свистками городовых. Зачем же тратить усилия на пустые хлопоты, когда есть дела неотложные… И все же — как важно для сыщика представлять все события, даже самые мелкие, в виде звеньев одной непрерывной цепочки. И когда удачно завершаешь дело, многим кажется это чудом, внезапным озарением, везением! А это просто продвижение по цепочке — от звена к звену. Конечно, эти звенья нужно заметить вовремя, запомнить, постоянно иметь в виду. Летом Викентий Павлович отпустил Хорька, осенью проследил за ним, а зимой спокойно и легко арестовал с главной уликой — похищенными ценностями.
Глава 9
В середине октября Петрусенко повез семью на Покровскую ярмарку. День накануне великого праздника выдался чудесным: солнце грело почти по-летнему, тополя, каштаны и клены еще не облетели, сверкали позолотой листвы. По Сумской улице празднично разодетые люди шли в одну сторону — к реке, к Павловской площади, где всегда проходили ярмарки, Покровская и Успенская. Когда их открытая коляска въехала на Николаевскую площадь, наметанный глаз сыщика выхватил из толпы знакомую фигуру: разнаряженный Хорек, неторопливо помахивая тростью, вальяжно спускался по ступеням красивого здания. Ничего необычного в этом не было бы, если бы… Здание это занимал Торговый банк, а щупленький человек с тростью славился как удачливый банковский вор, взломщик сейфов. На мгновение у Петрусенко мелькнула мысль: остановиться, подойти к Хорьку, придержать того за локоток… Ну и что дальше? — одернул он себя. Взломщик явно сейчас не при деле, гуляет. Правда, гуляет он на банковских ступенях, но это ему в вину не инкриминируешь. И Петрусенко покатил дальше. Ни жена, ни дети ничего не заметили. Люся, такая красивая и веселая, одной рукой придерживала шляпку, второй обнимала, прижимая к себе, малышку Катюшу. Одетая как взрослая барышня — в сшитый на заказ модный плащик и капор, — трехлетняя дочка выглядела презабавно. А вот девятилетний сын Саша наряжаться не стал, был в своей гимназистской форме. Еще бы: ведь именно так, в форму, одет его двоюродный брат Дмитрий. Мите пятнадцать, и уже семь лет он живет в семье Петрусенко — после трагической одновременной гибели родителей. Братья очень дружны, вот и сейчас сидят рядом, чему-то смеются… Через несколько минут коляска свернула на широкий проспект, идущий к реке. И вот она — Павловская площадь, яркая, шумная, многолюдная! В одном ее конце растянут шатер Шапито, в другом — качели-карусели. Но главное — это сама ярмарка: лавочки, палатки, импровизированные кофейни, где и чай, и кофе, и блинчики, и горячие колбаски, и пиво с рыбой, и… всего не перепробовать! Дети тянули то в одну сторону, то в другую. Их щеки уже лоснились от масляных блинов, а пальцы слипались от сладких леденцов. |
