Как этот зверь, она тоже когда-то носила оковы. И если бы не Финн, так и оставалась бы на цепи. Или, что более вероятно, уже была бы мертва.

Финн.

Это имя причиняло боль. Предатель.

Гром барабана усилился. Медведь начал подпрыгивать, толпа ревела, в экстазе от его нелепых па. Аттия мрачно наблюдала. Потом заметила за спиной дрессировщика плакат, прикреплённый к сырой стене. Точно такие же она уже видела по всей деревне, куда только ни падал взгляд.

Аляповатый, мокрый, с загнувшимися углами плакат гласил:

СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ, ЛЮДИ ДОБРЫЕ!

САМЫЕ ЧУДЕСНЫЕ ЧУДЕСА!

УТРАЧЕННОЕ БУДЕТ НАЙДЕНО!

МЕРТВЕЦЫ ОЖИВУТ!

СЕГОДНЯ!

СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ ВЕЛИЧАЙШЕГО МАГА ИНКАРЦЕРОНА

НОСИТЕЛЯ ДРАКОНЬЕЙ ПЕРЧАТКИ САПФИКА

ТЁМНОГО ЧАРОДЕЯ!

Аттия в отчаянии покачала головой. После двух месяцев скитаний по тёмным коридорам и заброшенным Крыльям, по городам и весям, по заболоченным низинам и хитросплетениям клеток, после двух месяцев поисков сапиента, клеткорождённого, любого, кто хоть что-нибудь знал о Сапфике, всё, что она нашла — жалкое, нищее представление в глухом закутке.

Зрители рукоплескали и топали ногами. Аттию оттеснили вглубь толпы. Протолкавшись обратно, она увидела, что медведь угрожающе повернулся к своему укротителю. Тот, опасливо тыкая в зверя длинным шестом, увёл его в темноту. Люди вокруг издевательски заулюлюкали.

— В следующий раз потанцуй вместе с ним, — крикнул кто-то.

Захихикала женщина.

Из дальних рядов поднимались нетерпеливые, злые голоса, требующие новых развлечений, чего-то большего, чего-то необычного.

Раздалось несколько хлопков. Потом и они стихли, наступила тишина.

На открытом пятачке стоял человек.

Он появился из ниоткуда, как будто соткался из воздуха, теней и пламени. В дыму и полутьме он казался очень молодым — стройный, с длинными тёмными волосами, падающими на высокий ворот чёрного плаща, на котором причудливо посверкивали сотни крохотных искорок. Он широко раскинул руки, словно собрался взлететь.

Потрясённая толпа не издала ни звука.

Сапфик.

Каждый в Инкарцероне знал, как выглядит Сапфик. Существовали тысячи его изображений, люди передавали описания из уст в уста. Крылатый, Девятипалый, Тот, кто совершил Побег. Как Финн, он обещал вернуться. Аттия нервно сглотнула и крепче стиснула дрожащие пальцы.

— Друзья мои, — тихо молвил маг, и люди напрягли слух. — Добро пожаловать в мой мир чудес. Вы думаете, что увидите иллюзию. Вы думаете, я стану дурачить вас с помощью зеркал, краплёных карт и хитроумных устройств. Но я не фокусник. Я — Тёмный Чародей, и я покажу вам истинную магию. Магию звёзд.

Толпа ахнула в унисон.

Потому что он поднял правую руку, и все увидели на ней тёмную перчатку, на поверхности которой, потрескивая, вспыхивали огоньки. Факелы на стенах полыхнули ярче и тут же потускнели. За спиной Аттии в ужасе застонала женщина.

Аттия скрестила на груди руки. Она наблюдала внимательно, не позволяя себе поддаться благоговейному страху. Как он это делает? Неужели у него действительно Перчатка Сапфика? Неужели она сохранилась? Осталась ли в ней ещё какая-то сила? Но чем дольше она наблюдала, тем слабее становились её сомнения.

Представление было потрясающим.

Чародей полностью завладел вниманием зрителей, подчинил их своей воле. В его руках исчезали и появлялись предметы, возникали из воздуха голуби и «жуки». Он погрузил женщину в сон и заставил её плыть в воздухе без всяких подпорок. Он извлёк изо рта перепуганного ребёнка пригоршню бабочек, наколдовал золотые монеты и бросил их в жадно раскрытые ладони зрителей. Сотворил в воздухе дверь и вышел в неё, пока люди криками и рёвом не позвали его обратно, и он возник за их спинами, спокойно прошёл сквозь обезумевшую, расступавшуюся в благоговейном трепете толпу.