Еврей и в самом деле выглядел очень расстроенным, его трясло с головы до ног. Он был явно не тем человеком, которого можно было спокойно оставить на пустынной дороге. Он говорил правду; он мог совершенно непроизвольно, испугавшись чего-нибудь, крикнуть и тем самым предупредить хитрого Сапожка об опасности.

Шовелен на мгновение задумался.

– Твоя повозка и лошадь без тебя никуда отсюда не денутся? – жестко спросил он.

– Я думаю, гражданин, – вмешался Дега, – что они никуда не денутся и с этим грязным трусливым жидом, и без него – все едино. А вот он, если испугается, то или убежит отсюда сломя голову, или вообще свернет себе шею.

– Но что же делать с этим бараном?

– Почему бы вам не послать его обратно в Кале, гражданин?

– Нет, он может нам понадобиться, если придется везти назад раненых, – сказал Шовелен с многозначительной ухмылкой.

Вновь наступила пауза; Дега ждал решения своего шефа, а старик хныкал около своей клячи.

– Ладно, ты, старый трусливый увалень, – сказал наконец Шовелен. – Пойдешь с нами. Эй, гражданин Дега, заткните-ка покрепче платочком рот этому молодцу.

Шовелен подал Дега шарф, и тот тщательнейшим образом выполнил приказание. Бенджамен Розенбаум покорно позволил заткнуть себе рот; он явно предпочитал это неприятное положение одинокому ожиданию на пустынной дороге Сен-Мартэн. Все трое двинулись в путь.

– Быстрее, – нетерпеливо командовал Шовелен. – Мы и так уже потеряли много драгоценного времени. – И твердые шаги Дега и Шовелена, сопровождаемые шаркающей походкой жида, очень скоро затихли вдали.

Маргарита не упустила ни слова из того, что говорил Шовелен. Каждый нерв ее был в напряжении; она старалась собраться с мыслями, чтобы полностью осознать ситуацию и задать работу своим мозгам, которые столь часто называли острейшими в Европе, поскольку вся надежда оставалась теперь лишь на их помощь.

Вообще-то ситуация была достаточно безнадежной. Небольшая группа ничего не подозревающих людей, спокойно ожидающих своего предводителя, который также ничего не знает о расставленной ловушке. Тенета же выглядели настолько страшными, что казалось, будто мертвая петля очерчена на уединенном ночном берегу вокруг горстки совершенно беззащитных людей, обманутых, ничего не подозревающих. Один из них – ее муж, которого она боготворит, другой – ее брат, которого любит безумно. Она догадывалась, кто были остальные, ожидающие Сапожка Принцессы, в то время как смерть караулила их за каждым камнем на берегу.

Но пока, кроме как следовать за шовеленовскими солдатами, Маргарита ничего сделать не могла. Можно было попробовать обогнать их, чтобы предупредить беглецов и их храброго избавителя, но она боялась, что не найдет дороги.

На мгновение у нее мелькнула мысль пронзительно закричать, поскольку Шовелен боялся этого как возможного предупреждения Сапожку и его друзьям; быть может, тогда они успеют уйти и спастись. Но она не знала, насколько близко находится к краю скал, и не могла быть уверена, что ее крики достигнут ушей обреченных. Попытка могла оказаться преждевременной и бесплодной, а другой уже не представится. Ей хорошенько заткнут рот, как этому несчастному еврею, и она станет беспомощным пленником в руках Шовелена и его людей.

Как привидение, пробиралась Маргарита за изгородью. Она сняла туфли, чулки свалились с ее ног. Но она не чувствовала ни боли, ни усталости.