– Перси, муж мой, ради Бога, беги! Арман! Арман, почему же ты не стреляешь?

– Эй, кто-нибудь, остановите истерику женщины, – прошипел Шовелен, с трудом сдерживавший себя, чтобы не ударить ее.

Что-то накинули ей на лицо, затруднив дыхание и вынудив замолчать.

Отважный певец также смолк, конечно предупрежденный бешеным криком Маргариты о грозящей опасности.

Все повскакали на ноги. Необходимости скрываться больше не было. Сами скалы разносили крик бедной женщины с разбитым сердцем. Шовелен, чертыхаясь, что не предвещало ничего хорошего для Маргариты, рискнувшей сломать любовно выстроенную им игру, быстро командовал:

– Все в хижину, быстрее. Пусть ни один не уйдет живым!

Меж облаков вновь показалась луна; темнота в скалах рассеялась, уступая место потокам блестящего серебра. Часть солдат бросилась к узкой деревянной двери хижины, один остался охранять Маргариту.

Дверь была приоткрыта; один из солдат толкнул ее. Внутри было темно, лишь красненький огонек едва освещал угол хижины. Солдаты застыли в дверях, ожидая дальнейших приказаний. Шовелен, приготовившийся уже к страшному штурму, к отчаянному сопротивлению четверых изгнанников, скрывавшихся в темноте, замер от удивления, увидев, что солдаты застыли как вкопанные, а из хижины не слышно ни звука. Переполненный предчувствиями и странным беспокойством, он тоже подошел к дверям и, заглянув в темноту, поспешно спросил:

– Что это значит?

– Я думаю, гражданин, что там уже никого нет, – невозмутимо ответил один из солдат.

– Вы что, упустили этих четверых? – грозно зарычал Шовелен. – Я приказывал вам никого не выпускать живым! Быстро за ними! Все! Быстро, по всем направлениям!

Послушные, словно машины, люди бросились вниз по каменному склону к берегу в левую и в правую сторону с такой быстротой, с какой только может двигаться человек.

– Вы и ваши люди жизнью заплатят мне за этот провал! – орал Шовелен сержанту, командовавшему отрядом. – И вы, гражданин, тоже! – добавил он, повернувшись к Дега. – За невыполнение моих приказаний!

– Но вы приказали нам ждать, гражданин, пока не придет высокий англичанин и не присоединится к людям в хижине. Никто не пришел, – хмуро ответил сержант.

– Но только что, когда завизжала эта женщина, я приказал вам ворваться внутрь и никого не выпускать.

– Но, гражданин, я думаю, те четыре человека ушли оттуда несколько раньше.

– Вы думаете? Вы? Вы позволили им уйти? – кричал Шовелен, едва не задыхаясь от гнева.

– Вы приказали нам ждать, гражданин, – возразил сержант. – Мы в точности выполнили ваше приказание.

Под страхом смерти. Мы ждали. Я слышал, что люди выбрались из хижины вскоре после того, как мы заняли позицию, и еще задолго до того, как закричала женщина, – добавил он, в то время как Шовелен, казалось, был не способен даже говорить от гнева.

– Вы слышите? – неожиданно сказал Дега.

На некотором расстоянии раздались выстрелы, Шовелен попытался осмотреть низ побережья, но, к несчастью, луна вновь скрылась за облаками и он не мог ничего разглядеть.

– Сходите кто-нибудь в хижину и потушите огонь, – наконец выдавил он.

Сержант тупо повиновался. Он отправился туда, взяв маленький, висевший у него на поясе фонарик. Было ясно, что хижина пуста совершенно.

– В какую сторону они пошли? – спросил Шовелен.

– Я не могу сказать, гражданин, – ответил сержант. – Они сначала спустились по скале прямо вниз, а затем исчезли за валунами.