– Так, Вера Андреевна, а ну рассказывай, в чем моя вина, – сказал я, садясь на старенькую табуретку. – А то я теряюсь в догадках. Времени мало, так что давай его экономить. Ты говоришь, почему сердишься, я говорю, в чем ты неправа, и мы живем дальше в мире и любви.

– Ты… ты, Петя, – грудь моей красавицы под домашним халатиком так заходила от возмущения, что я чуть не облизнулся, – не сказал мне ничего… про квартиру! – выпалила она.

– Не пойму причины беспокойства. – что-то я резковато с этой табуретки встал, сильно жалобно она скрипнула. А может, она историческая и именно с этого предмета мебели барыня в промежутках между написанием стихов лампочки закручивала? – Не сказал вчера, сказал бы сегодня, Тем более что вчера еще толком ничего и непонятно было.

– Что ты хоть понимаешь, Соловьев? – говорит Вера, а я тем временем подбираюсь потихонечку к ней. – Ко мне на работу приезжал целый капитан госбезопасности! Да я три раза чуть не описалась, пока до кабинета дошла!

– И что же сказал этот самый капитан? – спросил я, захватывая свою жену в крепкие объятия.

– Он из хозуправления, – Вера поняла, что сопротивление бессмысленно и решила сдаться на милость победителя, обнимая меня. – Заместитель начальника, я записала, чтобы не забыть… Да пусти же, Петя, мне посмотреть надо! – она полезла в сумочку, достала блокнотик и прочитала: – Смирнов Павел Петрович. Сказал, завтра поедем квартиру смотреть! Отдельную, Петя! Ты со мной?

– Какое там? Ты же знаешь, я человек подневольный. И так чудом, можно сказать, день выцарапал. Сама поедешь, и посмотришь. – тут я включил голос опытного специалиста по новым московским квартирам: – Последний этаж не бери, на первый тоже не соглашайся. Комнат… три, пожалуй, хватит. Или четыре возьмем?

– Ох, Петя, балабол же ты! Какую дадут, такую и возьмем. Перебирать он еще вздумал, – и меня наконец-то наградили поцелуем. – Ой, слушай, мне же теперь надо сбегать Люсю предупредить, что я ее на концерт не беру! Мне же билеты дали!

– Что за концерт? – спросил я в недоумении. – Даже не думал ни о чём таком.

– Ну ты даешь! – удивилась Вера. – Вся Москва афишами заклеена, билетов не достать! Один ты, наверное, и не слышал ничего! Значит, скоро сам всё увидишь!

Глава 14

Невысокая девушка с длинной косой, перекинутой на грудь, стояла на сцене в простом зеленом платье с единственной маленькой брошкой прямо под кружевным воротничком.

– А сейчас перед вами выступит артист Госконцерта… – она сделала паузу, набрала побольше воздуха и, восторгаясь не меньше собравшихся зрителей, продолжила: – Вольф!.. Григорьевич!.. Мессинг!

Тут, понятное дело, все повскакивали с мест, давай аплодировать. Мужик, сидевший рядом со мной, чуть ладоши не отбил. Еще никто не вышел, а у него уже и челюсть отвисла. Короче, полный успех до начала представления.

Свет от прожекторов сошелся на середине и на сцену вышел худощавый, я бы сказал тощий, еврей. Лет сорока, наверное. Темно-синий бостоновый костюм даже висел на нем немного. И ворот рубахи был чуть великоват, отчего его тонкая шея казалась чуточку птичьей. На голове копна курчавых волос, такие, знаете, в барашек, ровными поперечными рядами.