Натолкнувшись на эту огромную узловатую лапищу, понимаешь, что существо дела не в невежестве или познавании: мир объяснений и причин не имеет отношения к существованию». В результате Сартр приходит к выводу: «Человек есть то, что он есть в данный момент, и только в этом заключается его существование». Это было важным выводом для тех, кто пытался постичь смысл существования: «Невозможно ощутить жизнь в ее перспективе - она всегда подкрадывается сзади, и ты оказываешься внутри нее».

Сартр написал несколько вариантов «Тошноты », а в промежутках - еще ряд коротких вещей, не столь глубоких по философскому содержанию, но проникнутых ощущением «экзистенции». В отличие от романа они изображают различные попытки избежать ответственности за свое существование.

Лучшее из этих произведений-«Стена» («Le Мur»), где человек накануне казни пытается жить воображаемым существованием больше, чем реальным.

Плодотворный, как всегда, Сартр создал в это время также ряд собственно философских работ, в которых он пытался применить феноменологический метод Гуссерля к изучению эмоций и воображения.

В «Набросках теории эмоций» стали очевидными первые трудности феноменологического подхода.

Эмоции рассматриваются как нечто противостоящее феноменологической прозрачности существования. Они создают «магический мир» самообмана. В поисках теории эмоций Сартр оставляет в стороне психологию эмоций. Психология рассматривается как нечто подчиненное философии.

Мы можем достичь феноменологической прозрачности, используя скорее разум, чем эмоции, но объект ее едва ли является рациональной структурой.

Сартровское «ничего, кроме вчувствования» как бы временно отключает интеллект, восприятие же липкой, непристойной, нагой реальности осуществляется с помощью чувств. Более того, последующая смелая попытка принять ответственность за наше существование и соответственно действовать включает психологическое и эмоциональное содержание. Можно попытаться действовать так, будто мы свободны от нашей психологии, но полностью мы никогда не достигнем такой свободы.

Однако Сартр настаивает на том, что нельзя при крываться психологией, и это, безусловно, смелая установка для философии действия.

Де Бовуар теперь живет недалеко от Руана, и на уик-энд они встречаются. В течение же недели связь идет через письма. Как и предполагалось, их отношения остаются абсолютно открытыми. Друг от друга у них секретов нет. И все же эта крайняя прозрачность не свободна от психологического оттенка. Вуайеризм и другие мрачные элементы вскоре становятся очевидными. Независимо от прозрачности «необходимые» отношения находятся не в лучшем состоянии. Сексуальных связей между Сартром и де Бовуар больше нет, тридцатилетний Сартр потянулся к юным девушкам. Де Бовуар, конечно, все знает. Сартр рассказывает ей абсолютно все, в деталях, что, похоже, толкает де Бовуар к лесбиянству. Возможно, для того, чтобы остаться как бы контролирующей ситуацию, де Бовуар знакомит Сартра с одной из своих семнадцатилетних студенток (предварительно лично всту пив с ней в определенные отношения). Ванда была наполовину русской, имела длинные белые волосы и анархические настроения (читала Спинозу, бегала босиком по снегу и т.д.). Позже Сартр увлекся младшей сестрой Ванды Ольгой. Все это время Сартр и де Бовуар друг от друга не скрывали . ничего, но там, где дело касалось других, паутина недосказанности и обмана, необходимых спутников провинциального буржуазного лицемерия становилась все более густой. Новая попытка Сартра создать полную про зрачность успехом не увенчивалась.