|
Он знал, что на Багамах встречается несколько редчайших разновидностей орхидеи... Прежде чем затаиться в церкви, он успел посетить сады Адастры, южного пригорода Нассау, которые как раз славились своими орхидеями. О’Брайен склонялся над тропическими цветами и в его душе царили мир и покой. Общепринятая мораль была для него не более чем пустым звуком. Он разделял человечество на две категории: “хорошие ребята” и “плохие ребята”. Хорошими обычно были те, кто платил, плохими — те, кого велели убивать. Он имел врожденный талант к убийству, подобно тому как другие имеют способности к живописи или теннису. Его спокойное равнодушие к страданиям — как к чужим, так и к собственным, его природная агрессивность и невероятная ловкость в обращении с пистолетом делали Джима одним из самых опасных людей в мире.
Усевшись за руль своего прокатного “форда”, О’Брайен аккуратно развернулся, не торопясь покатил по Блубелл-роуд и через полчаса добрался до аэропорта Виндзор-Филд. Там он вернул машину в бюро по прокату и вошел в небольшое здание аэровокзала. У него уже был забронирован билет на рейс 869 компании “Пан-Америкэн” до Майами. О’Брайен посмотрел на часы: до первого приглашения на посадку оставалось еще десять минут. Он быстро уладил все формальности и перешел в зал вылета, где купил открытки и сообщил по телефону об успешном выполнении задания под названием “Анджело Генна”. Затем он смешался с шумной группой американских туристов, которые, как и он, прилетели в Нассау лишь на один день — в поисках мимолетной экзотики...
“До чего красиво!” — подумал Малко. Через несколько минут самолет должен был приземлиться на островке Нью-Провиденс, едва ли не самом маленьком из всех трех тысяч островов Багамского архипелага. Остров Большая Багама, где исчез Вер-нон Митчелл, располагался в ста милях севернее этих мест. Но след пропавшего ученого начинался именно здесь, в Нассау, столице Нью-Провиденса, которую ежедневно заполоняют толпы туристов из Майами. Сам остров представлял собой плоский, неплодородный кусок суши, который часто трепали морские ураганы. Сидевший рядом с Малко американец в клетчатой рубашке недовольно проворчал: — Тут, наверное, одни дикари... Малко благоразумно промолчал, зная, что для большинства американцев дикие края начинаются со штатов их собственного Среднего Запада. “Боинг” на несколько секунд как бы завис в воздухе, а затем его шасси коснулось посадочной полосы аэропорта Виндзор-Филд, построенного в самом центре острова. Малко был знаком уже со многими тропическими странами, но Нью-Провиденс в июле оказался ни с чем не сравнимым. Когда Малко дошел до деревянного здания аэровокзала, у него было такое ощущение, что он похудел на десять килограммов. Воздух был раскален до предела. Внутри оказалось еще хуже. Три бесконечные вереницы приезжих медленно просачивались сквозь заслон из нескольких ленивых негров, задававших им вопросы на английском языке, но с певучим карибским акцентом. — В каком отеле вы собираетесь остановиться, сэр? — спросили у Малко. Он еще не знал, в каком. На стене зала висел цветной плакат, расхваливающий достоинства отеля “Эмералд-Бич”. Цвета были превосходными. — В “Эмералд-Бич”, — уверенно ответил Малко. Негр скрупулезно записал эту информацию на листе бумаги и вернул Малко его паспорт. Австриец в нерешительности остановился посреди холла, но к нему тут же подошел высокий светловолосый мужчина. — Я Джек Харви, — объявил он. — А вы... — Да, — сказал Малко. Его золотистые глаза нельзя было не заметить. Он удивленно посмотрел на огромный золотой браслет на запястье американца, взглянул в его невинные голубые глаза. |
