— О боже! — воскликнула она. — Что я натворила?

— Тебе же понравилось, разве нет? — спросил он. Она покачала головой, вновь закрыв глаза.

— Посмотри на меня, — велел он. — Скажи мне, что тебе понравилось. Или я больше никогда тебя не поцелую.

— Я не могу.

— Просто кивни.

Она кивнула и, стушевавшись, закрыла лицо руками.

Она с трудом верила, что это ее возбужденное тело лежит в маленьком номере на верхнем этаже «Метрополя» майской ночью 1939 года. Года, наступившего после репрессий.

Ее платье и нижнее белье валялись на полу, но лифчик продолжал болтаться у нее на животе; один чулок был на месте, второй висел на лампе. На губах появился солоноватый привкус, от удовольствия и изнеможения у нее закружилась голова.

Беня опять целовал ее губы, потом низ живота — это было настолько чувственно, что она вздрогнула. Он поцеловал ее в губы и опять в живот. Она вся дрожала, на животе выступили капельки пота. Потом она притянула Беню к себе, перевернула его на спину — теперь она была наверху, а он снова в ней. Почему ей так хорошо и спокойно в его объятиях? Почему все кажется таким естественным? Ее как обухом по голове ударили: то, что произошло, — чудовищно. Она предала доброго, искреннего Ваню, своего мужа и друга, отца своих детей. Она любила его, но эта любовная лихорадка была чем-то иным, совершенно не похожим на любовь, теплую и привычную, которую она испытывала к мужу и детям.

«Считается, что женщина не в состоянии любить двух мужчин одновременно, но теперь я понимаю, что это чепуха», — подумала Сашенька. Однако чувство вины спустилось от горла к растревожившемуся сердцу.

— Я никогда ничего подобного раньше не делала, — прошептала Сашенька. — Готова поспорить, тебе все так говорят…

— Странно, что ты спросила, но согласно «Пролетарскому справочнику правил поведения во время адюльтера» это традиционное замечание женщины после первого раза.

— И какой же ответ согласно этому… «Пролетарскому справочнику» дает мужчина?

— Я должен сказать: «Я знаю!» — как будто верю тебе.

— А ты не веришь?

— Честно говоря, тебе я верю.

— И кто же автор этой популярной книги мудрости?

— Некий Б. З. Гольден, — ответил Беня Гольден.

— И что будет дальше? Что пишут в справочнике?

Он молчал; Сашенька видела, как на его лицо легла тень.

— Ты боишься, Сашенька?

Она задрожала.

— Немного.

— Мы больше никогда не должны встречаться, — сказал он.

— Ты пошутил, правда? — Сашенька испугалась, что он на самом деле не хочет с ней встречаться.

Он покачал головой, его глаза были так близко от ее глаз.

— Сашенька, я считаю, что это лучшее из всего, что я пережил. У меня было много женщин, я со многими спал…

— Не хвастайся, грязный галичанин! — проворчала она.

— Вероятно, время пришло. Сейчас мы живем в таком напряжении. Неужели мы не заслужили немного личного счастья? — Он взял ее лицо в свои ладони;

Сашенька удивилась тому, насколько он был серьезен.

— Ты чувствуешь ко мне хоть что-то?

Сашенька отпихнула его, отступила к окну, по спине струился пот, между ног продолжало пульсировать. Она посмотрела на Москву-реку, залитую лунным светом, на мосты и Кремль; 69 акров золоченых бледно-желтых дворцов, сверкающих куполов, мощеных внутренних двориков. Там работал товарищ Сталин, в треугольном здании Совнаркома с зеленой куполообразной крышей.