Повисло молчание.

— А после революции, Саган, что случилось с вашими агентами?

— Они ушли в подполье, как и я сам.

— А кто их направлял?

— Сначала белогвардейцы, позже мы стали служить… подлому союзу змей и бешеных собак. — При этих словах Саган еще раз усмехнулся, Сашенька чувствовала, что его обуревает смесь стыда и игривости. В глубине его бегающих голубых глаз, казалось, застыли слезы, как будто он молил ее о прощении. Может, его чем-то опоили?

— Кто осуществлял руководство, Саган?

— Разумеется, японская и английская разведки, но непосредственные приказы отдавала объединенная оппозиция во главе с Троцким и Бухариным.

— Значит, все эти годы вы не теряли связи с обвиняемой?

— Я был связующим звеном между ней и врагами советского народа.

— Вы регулярно встречались?

— Да.

— Это просто смешно! — закричала Сашенька. — Я никогда не встречалась с этим человеком. Ротмистр Саган был убит на Невском в 1917 году. Этот человек — артист!

— Кого еще она завербовала?

— Своего мужа, Ивана Палицына. И совсем недавно — писателя Беню Гольдена, воспользовавшись теми же развратными методами, которым я ее обучил.

— Значит, много лет подряд японская и английская разведки вместе с Троцким и Бухариным руководили членом ЦК Менделем Бармакидом, чекистом-изменником Палицыным и писателем-изменником Гольденом?

— Да!

— Сволочь! — Сашенька бросилась через стол, но когда ее руки дотянулись до обвинителя, ей показалась, что в пальцах у нее картон. Не за что было хвататься. Старик был настолько немощным, что упал со стула, ударившись головой о стол, и лежал на полу безжизненной кучей. Сзади Кобулов схватил ее, как тряпичную куклу, и с силой отбросил назад на стул.

— Потише, девушка, мы должны о нем заботиться, правда, ребята? — сказал Могильчук, помогая Сагану подняться. Но тот не мог держаться на ногах и с трудом сел на прежнее место.

Сашенька почувствовала отчаяние проклятого человека. Это пугало — следователь звонил в погребальный колокол. Она подумала о детях.

Случилось невообразимое, подобное даже в страшном сне не приснится.

В этом деле она не просто случайный свидетель, она главная обвиняемая — центр всей паутины, из которой ей никогда не выпутаться. Она больше никогда не увидит детей.

«Дайте мне время, чтобы я смог пристроить их», — просил Сатинов. Она молилась, чтобы он успел. Неужели пришло время претворить в жизнь другой Ванин план?

«Признавайся лишь тогда, когда поймешь, что другого выхода нет», — учил он. А сколько продержался он сам?

— Отличная работа, ребята! — Кобулов поаплодировал и ушел, захлопнув дверь начищенным до блеска сапогом.

Могильчук достал папку.

— Вот ваше признание. Вы подписали каждую страницу, верно?

Саган кивнул, у него тряслись колени, он весь чесался.

Следователь передал бумаги Сашеньке.

— Прошу, обвиняемая Цейтлина-Палицына! Прочтите! Не могли вспомнить? Как же вы могли о таком забыть?

44

— Товарищ Степанян, телеграммы не было?

На следующее утро Каролина опять потащилась в кабинет начальника станции. Душная комната, под потолком которой гудел вентилятор, была на этот раз переполнена. У стола сидел обутый в лапти стариккрестьянин с длинной седой бородой, в рубахе навыпуск. Молодой человек с бородкой «под Калинина» — судя по френчу, партийный работник — ожидал, держа наготове паспорт и билеты.