Он вдохнул дым, как обычно, продолжая тянуть время.

— Ладно, — произнес он. — Я позвоню своим друзьям в органах — они такие же древние развалины, как и я, ждут на своих дачах смерти, ловят рыбу, играют в шахматы, проклинают «новых русских». Я постараюсь.

— Спасибо. В деле упоминается, что у Палицыных было двое детей, Воля и Карлмаркс. Что стало с ними?

— Понятия не имею. Как и многие дети в то время, они, вероятно, тоже исчезли.

— Но куда?

— Это уже ваша работа — выяснить, — холодно заметил он, ерзая в своем кресле. — Откуда, вы говорили, приехали? С Северного Кавказа, да?

Катенька ощутила волнение. Он сменил тему, значит, она на правильном пути.

— Можно спросить: вы знали Палицыных? Какими они были? Он вздохнул.

— Преданными большевиками.

— Я видела ее фотографию в деле. Она была такой красивой, необычной…

— Раз увидишь — не забудешь, — тихо заметил он.

— Но глаза печальные, — добавила Катенька.

Лицо Сатинова окаменело, складки вокруг восточного носа сделались резкими. Он прикрыл веки.

— Она не одна такая была. Подобных фотографий — миллионы. Миллионы репрессированных так же, как она.

Катенька чувствовала, что Сатинов закрывается, и снова надавила:

— Товарищ маршал, я знаю, что вы устали, я уже ухожу… но Роза Гетман — их дочь?

— Все, девушка, вам пора! — В комнату вошла Марико в черной шали, накинутой на плечи на манер испанской мантильи. Она встала между Катенькой и Сатиновым. — Вам здесь совершенно нечего делать. Что это за вопросы вы задаете? Отец слишком устал. Уходите.

Сатинов откинулся в кресле, с присвистом дыша.

— Мы еще побеседуем, — тяжело произнес он. — Если Бог даст.

— Извините, что утомила вас разговором. Я засиделась…

Он не улыбнулся, просто протянул руку, даже не глядя на нее.

— Я устал. — В руке он держал листок бумаги. — Вы должны встретиться с этим человеком. Не медлите. Можете опоздать. Передавайте от меня привет.

11

Через два дня Катеньку разбудил звонок телефона в маленьком тесном номере в недрах колоссального здания гостиницы «Москва». Кровать, прикроватная тумбочка, торшер и стол были здесь единственной мебелью. Покрывало на кровати, как и ковер, и шторы на окнах — все было одинакового желтого цвета. Ей снилась Сашенька, женщина с фотографии обращалась к ней: «Не сдавайся! Дави на Сатинова…» Почему Сатинов так упирается? Он согласится встретиться еще раз? Она еще не совсем проснулась, когда схватила телефонную трубку.

— Слушаю. — Она думала, что это звонят ее родители или Роза Гетман, которая регулярно справлялась о том, как продвигается исследование. «Катенька, привет, нашла в пыли самородок?» — этой фразой Роза обычно начинала разговор.

— Это полковник Лентин. — Катенька изумилась: звонил «павиан» из архивов КГБ. — Хотите посмотреть документы?

— Конечно, — воскликнула Катенька; сердце учащенно заколотилось в груди. — Было бы замечательно.

— Замечательно? Да, верно, замечательно. Вы такая энтузиастка. Встретимся в кафе-баре «Пианино» на Патриарших. В два часа дня.

Катенька натянула сапоги и джинсовую мини-юбку с блестками. Впервые в жизни она сама зарабатывала деньги, но все не могла привыкнуть к мысли, что это именно ее деньги. Она заплатила 80 долларов за номер, но больше не потратила ни копейки.