— Нет. Кажется, у него два ружья; они находятся в полотняном чехле.

— Да, два ружья, а каждый знает, что Олд Шеттерхэнд постоянно возит с собой именно столько ружей — медвежебой и штуцер Генри, ружья, которым не сыщешь равных. Правда, в отеле я их не смог разглядеть, зато хозяин, подержавший их в руках, подробно описал мне оружие. Вестмен появился там в облике жалкого бедняка, но тем не менее поил и кормил вместе с собой и хозяина, и всю его семью. Если бы он на самом деле был тот, за кого себя выдавал, он бы с великой радостью немедленно согласился на мое предложение, а он под каким-то смешным предлогом выпросил себе время на раздумье. Он никогда не видел меня прежде, но тем не менее очень внимательно за мной наблюдал. Я постарался ничем не выдать, что уловил его подозрительность. Сходство мое с братом бросилось ему в глаза. Он спустился со Сьерра-Верде. В тех диких и опасных краях обычных людей не встретишь, и меньше всего там можно наткнуться на чужака, одиночку, тем более, что с той стороны гор вспыхнул мятеж и каждый опасается за свою жизнь. Попасть туда сможет только смелый и опытный человек, который привык полагаться на собственное оружие. Подумай-ка, ведь он пришел совершенно один, без всякого сопровождения!

Можно себе представить, с каким напряжением я слушал этот разговор. Мой инстинкт не только не обманул меня, но и, как я теперь понял, сослужил огромную службу мне самому, а быть может, и другим. Теперь-то я понял, почему мне показалось подозрительным лицо мормона — не просто своей дисгармонией. Причина состояла в том, как он сам сказал, что оно удивительно походило на лицо его брата, убийцы того офицера, с которым я находился в очень дружеских отношениях. Близость к убитому подтолкнула меня на поиски преступника, которого я, как это было только что сказано, преследовал до Форт-Эдуарда и там схватил. Теперь я знал, на что могу рассчитывать. Мое предчувствие еще раз оправдалось. Мормон был братом того шулера и убийцы, а то, каким образом он говорил о своем брате и относился к его преступлению, было достаточным доказательством его личных расхождений с законом.

Но с сожалением я осознал, что меня раскусили: странный хозяин гостиницы учудил, заведя книгу для записи приезжих, а я занес туда свое полное имя, что в первую очередь и побудило мормона задуматься о том, кто я такой. Сюда добавилась и болтливость хозяина, который рассказал о моем оружии, и многое другое, что теперь упомянул и перечислил Мелтон. Он вспомнил даже, что спал я не под крышей, а во дворе, потому что, будучи вестменом, привык к ночлегам под открытым небом. Он так хорошо изложил все эти факты, что стюард согласился с доводами мормона, а затем добавил:

— Итак, будем считать, что мы в самом деле имеем дело с Олд Шеттерхэндом. Зачем же он отправился вместе с нами на асиенду?

— Причин может быть много, и самых разных. Если он узнал во мне брата убийцы офицера, то он, возможно, подумал, что может найти его, находясь возле меня. Вот он и согласился с моим предложением. Потом ему как человеку опытному и знатоку местных обычаев была понятна цель, к которой стремятся пассажиры этого корабля. Судя по тому, что я слышал об этом человеке, он мог решиться присоединиться к этим людям, чтобы в случае необходимости дать им совет или помочь. При этом он поостерегся заключить контракт, потому что хочет оставаться хозяином положения. Значит, мы вынуждены считаться с ним, и даже весьма считаться, и, хотя я не думаю, что он может полностью сорвать наши планы, надо все-таки остерегаться его. Возможно, он поставит не одно препятствие у нас на пути, а это, естественно, замедлит осуществление наших замыслов.

— Тогда вы совершили большую ошибку, забрав его с собой. Вам совершенно не стоило с ним возиться, надо было просто оставить его сидеть в Гуаймасе.

— Я бы и сделал это, если бы хозяин гостиницы, дон Херонимо, не был таким болтливым и не рассказал ему о корабле, которого я жду.