Тогда старик тоже встал и топнул ногой, а потом закричал:

— А я отдам распоряжение, что договор недействителен! Кто осмелится бунтовать против Большого Рта?

— Я, Хитрый Змей, отважусь на это. Все мои воины курили с моими друзьями калюме, глину для которого я со многими опасностями добыл, выполнив все положенные церемонии, в священных каменоломнях. Каждый глоток этого дыма является клятвой, которую необходимо исполнять, кто же нарушит подобную клятву, никогда не попадет в вечные охотничьи угодья, а будет блуждать лишь тенью перед их воротами.

Он так громко сказал эти слова, что они разнеслись далеко. Тогда Большой Рот спросил столь же громко:

— Значит, ты называешь чужаков своими друзьями? Пожалуй, ты хочешь защищать их?

— Да. Если на них нападут, я их буду защищать ценой собственной крови и даже собственной жизни!

— Против меня и моих воинов, своих братьев?

— Тот, кто хочет вынудить меня нарушить клятву и осквернить мой калюме, не может больше называть себя моим братом, тот оскорбляет меня и всех мужчин моего племени. Слушайте это, вы, воины, находящиеся под моим предводительством! Большой Рот назвал нас трусами. Станете ли вы это терпеть? Он требует от нас, чтобы мы разбили свои калюме, самое ценное из того, чем мы владеем. Захотите ли вы ему повиноваться?

Глубокая тишина была ему ответом. Не слышно было ни одобрения, ни осуждения. Тогда Хитрый Змей продолжал:

— Вот здесь стоит Виннету, а здесь — Олд Шеттерхэнд. Вы слышали, чтобы кто-то из них хоть однажды нарушил свое слово? Можем ли мы нарушить слово, данное им? Олд Шеттерхэнд вызволил меня из шахты, где я томился. Он сделал это, хотя я был его врагом. Должен ли я теперь стать изменником, хотя теперь я его друг? Может ли ваш предводитель стать лжецом? Или лучше ему оставаться честным человеком, на слово которого вы можете положиться? Решайте! Теперь я ухожу с Виннету и его белым другом. Кто считает себя честным человеком и храбрым воином, может пойти с нами. Ну, а кто любит ложь и стерпит, что его назовут трусом, тот может оставаться на той стороне с Большим Ртом. Я сказал, а вы должны решать. Если Большой Рот намерен отомстить Олд Шеттерхэнду, то пусть он сам бьется с ним, если ему хватит смелости. Я сказал, а вы услышали. Хуг!

Он взял меня за левую руку, Виннету — за правую и пошел с нами на нашу сторону. Воздействие его слов было ошеломляющее: все его люди последовали за ним. Не думаю, что хоть один воин остался на той стороне озера. Это стало, пожалуй, следствием того, что старик назвал их вождя трусом.

Увидев это, Большой Рот застыл, как камень. Он некоторое время, словно ничего не понимая, уставился на нас, потом повернулся и пошел к своему костру, возле которого опустился на землю посреди старейшин. На нашей стороне царило глубокое молчание, а у них шло оживленное обсуждение. Мы видели возбужденные движения и озабоченные выражения лиц старых воинов, которые пытались что-то доказать Большому Рту. Но он выслушивал их безо всякого удовольствия. Это продолжалось, пожалуй, часа два. Потом один из старейшин медленно пошел к буку, остановился там и громко крикнул:

— Слушайте, воины юма и воины мимбренхо! Перед вами Длинная Ступня, опытный воин, который много лет и зим шагал по жизни и очень хорошо знает, как должен поступать храбрый воин в любом случае. У Большого Рта, известного вождя юма, был сын, Маленький Рот, который погиб от пули Олд Шеттерхэнда. Эта кровь должна быть отомщена. Олд Шеттерхэнд повредил нашему вождю руку — это тоже должно быть отомщено. Рядом с Олд Шеттерхэндом находится мальчишка из племени мимбренхо, которого назвали Убийцей юма. Это оскорбление всего нашего племени может быть смыто только его кровью. Мы должны были бы сразу убить Олд Шеттерхэнда и мальчишку, где бы они ни находились. Но они выкурили трубку мира с воинами Хитрого Змея, а значит, стали нашими братьями, а поэтому мы не можем их просто убить.