Корбетт вспомнил о лоскуте, найденном в зарослях шиповника, и кивнул:

— Ты не все рассказал. Кто такой великан? А карлик? Кто эти люди?

Мальчик покачал головой.

— Мне пора идти, — выдавил он из себя.

— Завтра, — твердо проговорил Корбетт. — Встретимся завтра перед заутреней около церкви Святой Екатерины, что рядом с Тауэром.

Симон кивнул, встал, натянуто улыбнулся и засеменил прочь.

Посидев еще немного, Корбетт и Ранульф пониже надвинули на лица капюшоны и покинули таверну, ведомые похожим на тень привратником. Корбетт с удовольствием посмотрел на звезды и вдохнул ночной воздух, словно желая очиститься от скверны подземелья. Довольные тем, что они одни и никто за ними не следит, Корбетт и Ранульф отправились в Тауэр. Ранульф почти ничего не слышал из того, о чем Корбетт говорил с Симоном, и забросал хозяина вопросами, но, получая в ответ лишь хмыканья и туманные объяснения, вскоре умолк.

Чиновник был потрясен рассказом Симона, хотя и понимал, что тот лишь подтвердил его подозрения. Дюкета убили несколько человек. Ну и что дальше? Кто такой великан? Кто такой карлик? Как фигурам в черном удалось без единого звука подкрасться к церкви? Как им удалось проникнуть внутрь? Корбетт все еще размышлял об этом, когда они добрались до боковых ворот Тауэра и сонный ворчливый караульный пустил их внутрь. Они отправились в свое новое жилище, а там Корбетт велел Ранульфу заткнуться и не приставать к нему, после чего, укрывшись плащом, отвернулся к стене и приказал себе спать, стараясь заслониться от ужасов прошедшего дня воспоминанием об атласной коже Элис.

На другой день Корбетт отправился на встречу с Симоном, оставив Ранульфа в Тауэре отсыпаться и отдыхать после вчерашних трудов. Он вышел из боковых ворот, откуда до церкви было всего несколько шагов. Зазвонили колокола, призывавшие к заутрене.

Обычно перед церковью было пустынно, и Корбетт, сразу все поняв, бросился бегом к собравшейся толпе в ужасе от того, что сейчас предстанет его глазам. Толпа расступилась, и он чуть было не споткнулся о тело мальчика, с которым беседовал ночью. Симон был в той же одежде и с той же прической. Вот только на шее у него зияла рана и кровь пропитала тунику на груди. Он лежал, раскинув руки и ноги и уставившись невидящими глазами в небо.

— Как это случилось? — спросил Корбетт у стоявшей рядом морщинистой старушки с загорелым лицом и выбившимися из-под капюшона седыми волосами.

— Не знаю, — ответила она. — Мы шли на рынок, а он тут. Рядом никого. Ну, послали за коронером и глашатаем. — Она пристально посмотрела на Корбетта, как это обычно делают старухи. — А почему ты спрашиваешь? Знаешь его?

Корбетт покачал головой:

— Нет. Сначала показалось, что знаю, но я ошибся.

Он повернулся и медленно побрел прочь, поняв, что ночью за ним следили. Кто-то видел, как он разговаривал с мальчиком, и решил ему помешать.

Неожиданно на Корбетта навалилась неодолимая усталость. Он, чиновник Короны, исполняет волю короля, а ему шагу не дают ступить, дважды чуть не убили, а теперь лишили жизни несчастного мальчишку. Корбетта охватило отчаяние, словно он — странник во тьме, который сбился с тропы и оказался по пояс в болотной жиже. Кому-то все известно. И этот кто-то заплатит за перерезанное мальчишеское горло. Вот только кто это? Может быть, Ранульф? Наверно, ему тоже нельзя доверять. Неужели убийцы Дюкета успели его подкупить? Корбетт решительно отверг эту мысль как чудовищную и недостойную всего того, что Ранульф сделал для него за последние дни. В конце концов, убеждал он себя, это Ранульф нашел таверну «Черный дрозд» и привел его туда, чтобы он встретился с Симоном. Стоило ли так трудиться, чтобы потом убить мальчишку? Единственным человеком, которого Корбетт подозревал в совершении преступления или по крайней мере в причастности к нему, был Роджер Беллет, священник церкви Сент-Мэри-Ле-Боу.