|
Эту неустойчивость можно наблюдать уже в очерках начала 60-х годов, в частности, в очерке «К читателю». Когда Салтыков ведет речь в плане теоретического, философско-исторического сопоставления двух миросозерцаний — глуповского и умновского, — он полон веры в неизбежную смерть старого мира, констатирует начало процесса умирания и делает оптимистические прогнозы относительно неуклонности этого процесса. Но как только он переходит к суждениям о путях и способах практической борьбы, которая должна обеспечить победу нового над старым, надежды уступают место сомнениям, признанию отсутствия перспектив.
Вопрос о роли передовых идей и путях их проведения в массы, об условиях и методах просветительской деятельности «меньшинства мыслящих людей» занимает в очерке «К читателю» центральное место. Задача, говорит Салтыков, состоит в том, чтобы способствовать исторически назревшей победе новых идей над глуповским невежеством. Для этого передовые люди должны, во-первых, в чистоте хранить и отстаивать свои идеалы, ибо «только доведенная до героизма мысль может породить героизм и в действиях!». Во-вторых, люди героической мысли не должны пребывать в скромном безмолвии, а обязаны действовать, нести свои идейные сокровища в широкую среду. Но какими путями действовать? Если действовать крадучись, притворившись глуповцем, с тем чтобы в удобный момент снять с глуповцев «дурацкий колпак», — то сам сделаешься глуповцем, пока будешь приспосабливаться. Если пойдешь напролом — сразу заклюют Удар-Ерыгины. Но, может быть, в глуповской среде есть свежие элементы, не подкупленные прошлым, на поддержку которых пропагандист новых идей может рассчитывать? И на этот вопрос Салтыков отвечает отрицательно. Глуповцы старшие, кушающие сладко, — это народ отпетый, кремнистоголовый, никакая мысль не пробьется сквозь эту плотную каменную обшивку. Что касается глуповцев меньших, Иванушек, то их «мыслительные способности всецело сосредоточены на том, чтоб как-нибудь не лопнуть с голоду». Писатель вынужден признать, что народная масса не доросла до сознательного протеста, до понимания необходимости коллективной самозащиты. Эту горькую истину Салтыков поясняет рассказом о происшествии на переправе через реку Большую Глуповицу. Человека, избитого за неподчинение распоряжениям начальства, толпа не поддержала, она «развратно и подло хохотала». Видимо, эта неспособность массы к организованной самозащите и побудила Салтыкова в очерке «К читателю» включить в социологию Глупова и народ (Иванушек), под именем «глуповцев меньших», хотя обычно в «Сатирах в прозе» народная масса противопоставляется глуповцам, под которыми подразумеваются дворянство и бюрократия. Так, в очерке «К читателю» сатирик пришел к грустному выводу об отсутствии широкой среды, которая явилась бы благоприятной почвой для скорого торжества новых идей. И пока, следовательно, передовая мысль вынуждена осуществлять свою историческую миссию исключительно силами «мыслящего меньшинства». «В наших собственных убеждениях, — заявляет писатель, обращаясь с призывом к этому «поколению», — в жизненности наших собственных сил должны мы исключительно искать для себя опоры, и ни в чем ином». Но, несмотря на все возрастающие трудности борьбы, Салтыков остается при своем прежнем убеждении, что демократическая интеллигенция, проявив героические усилия, сумеет добиться скорой победы. Это убеждение нашло выражение и в рассказах «Глупов и глуповцы» и «Глуповское распутство», относящихся по времени написания к началу 1862 года, но не появившихся при жизни сатирика в печати. Во всех рассмотренных рассказах «глуповского» цикла Салтыков настойчиво проводит мысль об обреченности и «умирании» старого, крепостнического мира. |
