А publicum гогочет

  Над тем, кто их морочит».

Поэт на Блока

Заворчал:

«Merci! Урока

Я не ждал —

  Готов читать хоть с крыши

  Иль в подворотней нише!

Мелькну, как дикий,

Там и тут,

И шум и крики

Всё растут,

  Глядишь — меня в итоге

На час зачислят в боги.

А если б дома

Я торчал

И два-три тома

Натачал,

  Меня б не покупали

  И даж не читали… »

Был в этом споре

Блок сражен.

В наивном горе

Думал он:

  «Ах! нынешние Феты

  Как будто не поэты… »

Честь

Когда раскроется игра —

Как негодуют шулера!

И как кричат о чести

И благородной мести!

Вешалка дураков

Раз двое третьего рассматривали в лупы

И изрекли: «Он глуп». Весь ужас здесь был

              в том,

Что тот, кого они признали дураком,

Был умницей, — они же были глупы,

«Кто этот, лгущий так туманно,

Неискренно, шаблонно и пространно?»

— «Известный мистик N, большой чудак».

— «Ах, мистик? Так… Я полагал — дурак».

Ослу образованье дали.

Он стал умней? Едва ли.

Но раньше, как осел,

Он просто чушь порол,

А нынче — ах злодей —

Он, с важностью педанта,

При каждой глупости своей

Ссылается на Канта.

Дурак рассматривал картину:

Лиловый бык лизал моржа.

Дурак пригнулся, сделал мину

И начал: «Живопись свежа…

Идея слишком символична,

Но стилизовано прилично»

(Бедняк скрывал сильней всего,

Что он не понял ничего),

Умный слушал терпеливо

Излиянья дурака:

«Не затем ли жизнь тосклива,

И бесцветна, и дика,

Что вокруг, в конце концов,

Слишком много дураков?»

Но, скрывая желчный смех,

Умный думал, свирепея:

«Он считает только тех,

Кто его еще глупее, —

“Слишком много” для него…

Ну а мне-то каково?»

Дурак и мудрецу порою кровный брат:

Дурак вовек не поумнеет,

Но если с ним заспорит хоть Сократ, —

С двух первых слов Сократ глупеет!

Пусть свистнет рак,

Пусть рыба запоет,

Пусть манна льет с небес, —

Но пусть дурак

Себя в себе найдет —

Вот чудо из чудес!

Читатель

Я знаком по последней версии

С настроеньем Англии в Персии

И не менее точно знаком

С настроеньем поэта Кубышкина,

С каждой новой статьей Кочерыжкина

И с газетно-журнальным песком.

Словом, чтенья всегда в изобилии —

Недосуг прочитать лишь Вергилия

Говорят: здоровенный талант!

Но еще не мешало б Горация —

Тоже был, говорят, не без грации…

А Шекспир, а Сенека, а Дант?

Утешаюсь одним лишь — к приятелям

(чрезвычайно усердным читателям)

Как-то в клубе на днях я пристал:

«кто читал Ювенала, Вергилия?»

Но, увы, (умолчу о фамилиях),

Оказалось, никто не читал!

Перебрал и иных для забавы я:

Кто припомнил обложку, заглавие,

Кто цитату, а кто анекдот,

Имена переводчиков, критику…

Перешли вообще на пиитику —

И поехали.