Собирался найти людей, несправедливо осудивших его, что в конце концов привело к гибели его и мамы. В любом случае Савелию не хотелось стать экономистом или физиком. В аттестате, на треть троечном, по физике ему поставили тройку с большой натяжкой. Он мог выучить задание по этому предмету, но через силу, а по литературе у него была единственная пятерка в аттестате, если не считать отметки по поведению, отнюдь не отличному, но ему поставили ее, так как даже с четверкой аттестат не выдавался.

— Может, пойти в историко-архивный? — предложил Савелий.

Дядя задумался:

— Архивы… туда тебя тоже не допустят. Хотя Сталин сказал, что сын за отца не отвечает, но тем не менее детей врагов народа он отсылает в детские дома. Бася рассказывала, что твой отец не подписал ни одного протокола, следователь вменял ему статью об измене родине, но отец отказывался от этого. Ему пришлось нелегко… Я поражаюсь выдержке Виктора. Ведь штатский человек, а держался как воин. Испытал такое… — Тут дядя Лео опустил голову, а тетя Мария отвернулась от Савелия, чтобы скрыть слезы.

— Что делали с папой? — встревожился Савелий.

— Тебе не нужно знать, — вздохнул дядя Лео.

— Я уже взрослый, скажите! — умоляюще попросил Савелий.

— Виктора мучили, выбивали из него показания, только об этом никому ни слова, — тихо произнес дядя Лео, — отец рассказал это твоей маме. Под большим секретом. Он подписал бумагу о неразглашении того, что с ним было на следствии и в лагере. Понимаешь?

— Ага, — еле вымолвил Савелий. Сначала страх и боль за отца, перешедшие в ненависть к неведомому следователю, заполнили душу Савелия. — Разве так можно?! — воскликнул Савелий, исказив лицо от нагрянувшего на него известия.

— По закону нельзя, — сказал дядя Лео, а тетя продолжала плакать, уже не скрывая слез.

— Тебе надо учиться. Ты теперь единственный Крамаров… — серьезно заметил дядя Лео, — может, пойдешь учиться в лесотехнический институт, есть такой, туда реально проскочишь. Для работы в лесах, наверное, не требуется идеально чистая анкета.

— Я люблю бывать в лесу, вы же знаете, дядя Лео!

— Ну что же, поступай в лесной. Правда, ездить туда далековато… до Мытищ… две пересадки. С автобуса на автобус.

— Это не страшно, — сказал Савелий, — могу ходить пешком.

Тетя Мария вскинула брови:

— Больше часа ходьбы! Ты понимаешь, Савелий, больше часа!

— А чего? — уверенно сказал Савелий. — Мне не привыкать!

Он действительно привык ходить пешком и преодолевать большие расстояния. Со Второй Мещанской добирался до Курского вокзала, даже домой после разгрузки капусты или картофеля возвращался пешком. Потом стал ездить на автобусе, без билета, прямо и твердо глядя в глаза кондукторов, смущая их уверенностью в себе, и они не решались проверить, есть ли у него билет, А когда они все-таки спрашивали, он делал паузу, переводил взгляд в сторону и, наверное, выглядел настолько забавно, что стоящие рядом пассажиры улыбались. На следующей остановке Савелий выходил, гордо, с достоинством, словно ему и была нужна именно эта остановка, а потом садился на следующий автобус. Однажды, возвращаясь из института пешком, он увидел, что часть улицы, по которой он шел, оцеплена заграждением. Он остановился из любопытства.

— Чего тут происходит? Хоронят кого-нибудь? — обратился он к стоящим у оцепления прохожим.