— Это музыкальная пошлость, Феденька, отсебятина.

Благородство ровного, спокойного пения тоже стало открытием.

Урок мог уместиться в одной реплике, а вкус приобретался на всю сценическую жизнь.

А как было приятно сказать Савве Ивановичу на выставке, перед «Принцессой Грёзой», которая уже нравилась:

— Я сегодня кончил читать «Фауста». Какая красота!

3

Шаляпин уехал в Петербург 17 августа. 29-го Частная опера закончила гастроли в Нижнем Новгороде. За три с половиной месяца труппа дала сто шесть спектаклей: шесть русских опер, десять зарубежных, балет «Коппелия».

8 сентября возобновленная Частная опера представила московскому зрителю свой первый спектакль в только что построенном театре Гаврилы Гавриловича Солодовникова (позже — филиал Большого театра, а ныне это Театр оперетты). Здание выглядело бедно. Великий богач не желал тратить деньги «на пустые затеи», зато вместимость зала превосходила Большой на 500 мест.

Клавдия Спиридоновна Винтер хотела купить театр или хотя бы землю неподалеку, но Солодовников знал, кто стоит за ее спиной, и заломил такую сумму, что переговоры пришлось прекратить. Гаврила Гаврилович просчитал на два десятка лет вперед, сколько процентов прибыли даст ему затраченный капитал, как ему послужат денежки. Арендная плата в 1896 году равнялась 24 тысячам рублей, в 1902 году она поднялась до 45 тысяч.

Еще в Нижнем Савва Иванович сказал своим товарищам:

— Нам нужен Шаляпин! Будет Шаляпин — будет и русская опера. Неустойку плачу.

В Петербург добывать певца поехали Малинин и… Тор-наги. Вернулись ни с чем.

Федору Ивановичу в Мариинке дали роль князя Владимира в «Рогнеде». Обещал наезжать в Москву, но в Петербурге было ему лихо.

Дотошный Направник изводил требованием педантично точного музыкального рисунка партии. Впоследствии Шаляпин будет благодарен дирижеру, но в ту пору — после громовых-то рукоплесканий нижегородцев — все это раздражало.

К Мамонтову хотелось, к Иоле.

Но как расстаться со званием артиста Императорского театра? Разумно ли поменять золотого голубя на серенького воробья?

Читаем у Шаляпина: «Императорские театры… имели своеобразное величие. Россия могла не без основания ими гордиться… Антрепренером этих театров был не кто иной, как российский император. И это, конечно, не то, что американский миллионер-меценат, английский сюбскрайбер или французский командитер… Прежде всего, актеры и вообще все работники и слуги императорских театров были хорошо обеспечены. Актер получал широкую возможность спокойно жить, думать и работать. Постановки опер и балета были грандиозны… Наряду с театрами существовали славные императорские консерватории в Петербурге и Москве с многочисленными отделениями в провинции, питавшие оперную русскую сцену хорошо подготовленными артистами и в особенности музыкантами. Существовали и императорские драматические школы. Но исключительно богато была поставлена императорская балетная школа… В какой другой стране на свете существуют столь великолепно поставленные учреждения? В России же они учреждены более ста лет тому назад. Неудивительно, что никакие другие страны не могут конкурировать с Россией в области художественного воспитания актера».

Певцу-самоучке, достигшему радости служить службу государю императору в Санкт-Петербурге, жутко было низвергнуться в неизвестность. Частная опера хороша, в ней царствует творчество, но это — частная опера. Она жива, пока жив хозяин, пока в хозяине не иссякло пристрастие к музыке, к пению. А что, если он проснется завтра и скажет: я хочу собирать древние монеты, театральные страсти мне наскучили.