Это был крепко, умело слепленный снежок, но Савва Иванович не сразу понял: снежок уже пустили с горы. С высокой горы! Стало быть, жди лавину.

9 августа Валентин Александрович Серов писал Илье Семеновичу Остроухову из Петербурга: «А какие дела-то в Москве, а? Жаль мне по-своему и Савву Ивановича и Елизавету Григорьевну, говорят, она может пострадать. Напиши мне, как там обстоит, сколько знаешь — положение их меня тревожит — все-таки более 20 лет Мамонтовский дом для меня кое-чем был. Грустная история, но, быть может, всё это и не так ужасно, как об этом говорят здесь».

Крах великого богача, знаменитости — ярмарка болтовни. Всем было интересно, как богач вывернется, кому даст взятки. Но лавина уже рухнула и накрыла дом Мамонтовых.

Следствие «обнаружило» фиктивные сделки, фиктивные счета. Огромные суммы денег перекачивались из кассы железной дороги в кассы убыточных заводов, Невского в Петербурге, Николаевского в Нижнеудинске и обратно. Бумаги Правления свидетельствовали о благополучии и кредитоспособности всех предприятий Общества. На самом же деле в финансах зияла дыра. И в этой дыре уже мелькали крысиные морды.

Обнаружить запрещенные государством финансовые выкрутасы бухгалтерии Мамонтова было очень несложно. Савва Иванович, почитая Витте за человека близкого, трудящегося ради блага Отечества, не скрывал своих трудностей. Ярославско-Архангельская железная дорога была бездоходная, дорога будущего. Первый шаг к мечте — сотворить на Русском Севере новую Норвегию. Возместить затраты могла концессия на строительство высокодоходной дороги. Министр финансов такую концессию своему соратнику предоставил. Линия Петербург — Вологда — Вятка обещала огромные прибыли. Указ Государственного Совета, подпись царя подтвердили права Мамонтова на это строительство. Доходы акционерного Общества железных дорог, возглавляемого Саввой Ивановичем, за 1898 год составили более пяти миллионов рублей. Акции Общества пошли вверх. Незачем было Мамонтову скрывать от Витте явного. И разве Сергей Юлиевич не понимал: бухгалтерия Ярославско-Архангельской дороги совершает нарушения не ради наживы хозяев, а ради государственной пользы. Понимал и другое: проложив путь через топи, разрешив немыслимые инженерные задачи ради пользы Отечества, Мамонтов почувствовал себя одним из предпринимателей, в руках которых — будущее страны.

Вулкану, извергающемуся добрыми деяниями, имя которому Савва Иванович Мамонтов, нужен был подходящий кратер. И он сыскал место для нового кратера. Мы уже говорили, что в «Новом времени» инженер и писатель Гарин-Михайловский напечатал статью о проектируемой железной дороге вдоль западной границы Китая от Томска через Барнаул, Семипалатинск, Верный до Ташкента, длиною с лишком в две тысячи верст, стоимостью до ста пятидесяти миллионов рублей. Этот проект, очень важный не только для страны, но и для Китая, Гарин-Михайловский посвящает Витте, о чем письмо Савве Ивановичу от 23 июля 1898 года: «Я докладывал министру о Ташкентско-Томской дороге после его возвращения. Он весь за эту дорогу и собирался делать государю доклад. Я передал ему наши записки. Слыхал, что и военный министр за эту дорогу».

Казалось бы, о чем беспокоиться? Впереди сложнейшая, замечательная работа, новый уровень богатства — мировой уровень! — мировое значение имени, дома.

А вместо этого через год всего великий строитель, радетель о благополучии страны оказался в положении заурядного растратчика, жулика средней руки.

Ударили в спину. Ударил Витте. Уже во время судебного разбирательства был пущен слух, позже подхваченный всеми биографами Мамонтова.