— Это не алтарь, это его хранитель. А настоящему алтарю хранители не нужны, — с этими словами я в дребезги разбила постамент. Как же давно хотелось это сделать!

В этот момент площадь сотряс отчаянный крик откуда-то из пара, что застлал уже половину площади…

Седобородый вылетел, разрывая воздух руками, и упал на колени.

— Что ты наделала? — закричал почти нечеловеческим голосом.

Липа и Виринея отшатнулись и удивлённо посмотрели на меня. А я опять глаза закатила.

— Я не убиваю людей! Тем более наш противник посерьёзнее будет, — прошептала, ожидая их появления…

А седобородого трясло, как в лихорадке. Казалось, он предпочёл бы смерть от огненного кнута из моих рук, нежели того, что должно было вот-вот нагрянуть.

Не хорошо.

Я немедленно подобралась, ожидая худшего.

Тем временем Вира поднялась на ноги и взяла факел.

— Это глупый бог, он не имеет силы. Даже самые бессмысленные идолы могут черпать силу из поклонения смертных.

С этими словами она подожгла деревянного идола.

— Это ты — глупая, девочка, — прошептал Седобородый, — и теперь тебе не спастись…

Она презрительно посмотрела на него и покачала головой:

— Мне жаль, что в твои годы к тебе так и не пришло истинное понимание законов нашего мироздания. Люди — не стадо, нуждающееся в пастухе, чтобы за каждым поворотом стряпать им по новому идолу. И уж тем более никто из людей не может брать на себя роль Бога, чтобы навязывать народу свои законы и свою мораль оттого лишь, что у него есть сила!

Липа резко остановилась. Михай уже пришёл в себя, и тоже растерянно посмотрел на Деву Зеленогорья.

— Зато это можем делать мы, — услышала я голос, который уже давно ждала…

Пять человек в черных одеяниях приблизились к нам, окружая со всех сторон.

— Твоя неуёмная жажда насаждать везде анархию огорчает нас, Дева Зеленогорья, — произнёс один из них, — мы вынуждены ограничить тебя в твоих действиях, — он выкинул руку из-под тканей, и Виринея застыла на месте.

Липа отошла на пару шагов — единственное, что она ненавидела всей душой — это стоять на месте.

— И тебя, быстроногая, мы должны взять под контроль, — прохрипел второй и повторил жест первого. Липа была быстрой. Очень быстрой. Но уйти от дряблой руки этого человека она не сумела. Её обездвижили через долю секунды, когда она уже пересекла всю площадь.

— А тебя, мальчик, мы не знаем. Кто ты? — спросил первый.

— Зачем вам знать моё имя? — ощетинился Михай.

— Мы должны знать каждого, кто может нарушить наш порядок, — ответил третий из Пяти Неизвестных.

— Тогда меня зовут Михай, и я не уверен, что знакомство со мной вам понравится, — ответил следопыт и последние слова его превратились в медвежий рык. Теперь перед людьми в чёрных одеждах стояли двое. Я и огромный бурый медведь.

— Что ж, это несколько меняет дело, — слегка склонил голову первый. Несколько мгновений стояла тишина, но я чувствовала, как пятеро пришлых о чём-то ведут безмолвный разговор.

— Мы возьмём тебя с собой, — вновь нарушил тишину первый, — мы видим — тебя ещё можно привести к вере. Ты полюбишь нашего Бога. Он жесток, но верен тем, кто верен ему.

— Думаю, он не примет вашего предложения, — ответила я.

— Ты не можешь решать за него, бывшая жрица. И не будешь, — безразлично ответил ей первый.

— Да что вы? — я даже улыбнулась.